Я так злилась, а Арс звонил. Я не брала трубку, но и быть одна не могла. Думала с ума сойду от тишины в доме. Сорвалась в клуб к подруге, там пересеклась с Вэлом.
Не знаю, что мною двигало в ту ночь, наверное, страх остаться одной лицом к лицу с этой болью. С этой жуткой правдой. Именно поэтому я оказалась в квартире Кудякова, который убеждал меня, что эти фотки ничего не значат. Убеждал, что Арс ни с кем мне не изменял, убеждал, что мне просто нужно спокойно с ним все обсудить. Уверял, что мы с Арсом справимся.
Он так уверенно говорил Это успокаивало.
Вэл уступил мне свою спальню той ночью, сам же завалился на диване в гостиной. Арс приехал под утро. Взбешенный и уже не желающий ничего слышать. У него был такой взгляд Страшный. Нечеловеческий какой-то.
Он был уверен, что я переспала с его другом. Это обидело до глубины души. Он ведь был так уверен в этом, что таким образом будто назвал меня шлюхой.
Его ничего не смутило. Его бурный полет фантазии даже не остановил тот факт, что ровно две недели назад в моей жизни в принципе случился первый секс. Секс с ним. С Мейхером.
Он кричал, хватал меня за руки, а я, я просто не видела смысла оправдываться.
Батарейки сели, душа умерла, и все, на что у меня хватило сил, это сказать ему, что не люблю. Что я больше его не люблю.
А как можно любить человека, который в приступе ярости схватил тебя за горло? Который кричал и не хотел ничего слышать?
Я просто хотела, чтобы все это кончилось. Я не вывозила его ярость. Его обвинения. Его ненависть. Они меня на куски рвали. Слишком больно. Сердце кровоточило, но Арс в порыве своего гнева этого уже не видел.
Сглатываю скопившийся в горле ком из этих самых воспоминаний и чувствую, как по щеке катится слеза. Я возвращаюсь в реальность. Возвращаюсь из прошлого в свою квартиру.
Вэл все это видит. Мои глаза, красные от слез, мокрые щеки. Притягивает к себе, обнимает. Он ничего не понимает сейчас, а я не могу объяснить. Язык немеет, а скулы сводит от той боли из прошлого.
Почему? Почему после всего, что было? После этих четырех лет мне до сих пор кажется, что я люблю Мейхера? Ненавижу. Люто. Дико. Но в глубине души продолжаю любить. Как такое возможно?
Это проклятие какое-то?!
Май? Майя, Вэл обхватывает мои щеки ладонями. Ты чего? Все же хорошо. Слышишь?
Он улыбается, успокаивает меня. Вижу, что волнуется, нервничает даже, потому что ни черта не понимает. А я, я веду себя по-скотски. Вру ему, выходит, и трушу. Трушу все рассказать.
Прости, обнимаю в ответ, хватаюсь за него, как за спасательный круг. Как за безопасный жилет, что спасет от боли. Раньше ведь помогало.
А теперь? Почему сегодня не срабатывает?
Прости меня, пожалуйста, скулю ему в щеку.
За что? Майя? Ну ты чего? За что мне тебя прощать?
За все, за все, всхлипываю.
Вэл немного давит на мои щеки, отстраняется на немножко. Смотрит в глаза, а потом целует меня. Его язык проникает в мой рот и кажется холодным. Так бывает вообще?
Он целует, как и всегда это делает. Только сегодня никаких приятных ощущений я не испытываю. Лишь панику.
Панику, граничащую с ужасом.
Велий гладит меня по спине, волосам, рисует дорожку поцелуев на щеке, шее, подбородке. Обнимает крепко-крепко. Прижимает мою голову к своей груди и часто дышит. Он тоже на панике. У него сердце как отбойный молоток сейчас. Я слышу.
Стискиваю в кулаки ткань его кофты на спине, тычусь носом в его твердую грудь и лишь сильнее заливаюсь слезами.
Что мне теперь со всем этим делать?
Как дальше жить?
Глава 4
АрсенийВосемь утра. Отвожу
взгляд от циферблата часов на своем запястье и ловлю зевок в кулак. Приехать на работу вовремя, после ночного загула, проснувшись при этом у какой-то телки, нехилое такое достижение.
Башка трещит адски. Если мне не изменяет память, вчера я влил в себя минимум половину бара на Патриках. Понятия не имею, как вообще там оказался. Квартира Марата находится сильно в другой стороне
Накрыло. После встречи с Майей и правда захотелось нажраться. Притупить эмоции.
Теперь, после того как я ее увидел, информация о том, что она с Вэлом, воспринимается иначе. Кожа горит от одной только мысли, что он ее
Блядь. Просто блядь. Не она. А так, глобально.
Четыре года прошло. По всем параметрам, я не должен реагировать. Но тем не менее кроет. Сильно. Мозг, в своем трезвом состоянии, только и может думать, что о Панкратовой. Вчера проскользнула шальная мысль, а что, если она вот-вот станет Кудяковой? Насколько далеко у них все зашло? Кажется, после этой вот мысли я залил в себя восемь уже лишних на тот момент шотов.
Тянусь за бутылкой минералки и откидываюсь на спинку кресла, отъезжая от стола где-то на полметра. Прикрываю веки буквально на секунду и слышу, как открывается дверь.
Отец заходит в мой кабинет без стука. Хотя в его жизни в принципе не так уж много дверей, в которые нужно стучать.
Проветри, басит он где-то поблизости. Перегаром несет на весь этаж.
Приоткрываю один глаз, сворачивая крышку с бутылки, и делаю несколько жадных глотков.
Отец выдвигает для себя стул, ослабляет галстук и садится напротив.