Нет! выкрикиваю громче, чем нужно. Выдыхаю и произношу мягче: Я не хочу ничего убирать.
Ввожу пароль, и снова слышится голос брата:
Супер. Я рад, что всё хорошо.
Такая стандартная фраза, кажется, он говорил мне её сотни тысяч раз. А когда было грустно, говорил: «Ну, эй, выше нос».
На рабочем столе установлена фотография нас втроём. Я в брючном кофейном костюме стою между Алексом в полицейской форме и Димой в обычном классическом костюме, на них шапочки выпускников. Позади виднеется университет. Улыбаемся в тридцать два, а фотографировала моя мама. День, когда Диме с Алексом вручали дипломы. Они тогда всеми факультетами купили эти шапочки для фотосессии.
Тут Дюха ничего не менял, Алекс заглядывает в экран. Только папку добавил для тебя, куда
загрузил фотки и видео с голосовыми.
Спасибо. Мне понравилось.
Я вытягиваюсь, чтобы чмокнуть Алекса в нос. Ещё немного полюбовавшись нашими счастливыми лицами, выключаю ноутбук.
Пока, деловая. Люблю, прощается Дима, прежде чем экран затухает.
Люблю.
***
31.12.
Новый год было решено встретить в доме родителей Алекса. Наши семьи часто объединялись в этот праздник.
Дом четы Сваровских куда больше, чем тот, что был у родителей до переезда в квартиру. Отец Алекса занимался строительным бизнесом, мать ни дня не работала. Алекс в своё время тоже столкнулся с давлением отца, мол, хорошо бы отучиться на специальность, в которой Владимир Борисович наверняка сможет пристроить сына. И, главное, эта специальность будет приносить доход. Владимир Борисович весьма скептически относился к стремлению Алекса в органы правопорядка.
Но если Дима, в конце концов, пошёл на уступки, то Алекс ни в какую не поддавался уговорам. В какой-то момент они с отцом так разругались, что Алекс жил у Димы с Мариной пару месяцев, пока не накопил на съёмную квартиру.
Алекс не брал денег у родителей. Даже, когда они помирились, и мать тайком пыталась пихнуть ему купюры, деньги неизменно оказывались выложенными из карманов, либо отправленными обратно на счёт. Единственное семейное благо, каким пользовался Алекс раз в год на день рождения, это дом. Эту традицию он не нарушал вплоть до смерти Димы.
Готова? Алекс улыбается, взяв меня за руку. Мы заехали во двор, а возле дверей нас уже встречают обе семьи с бокалами шампанского, разодетые в пух и прах.
Готова, сжимаю его пальцы.
Выходим из машины и тут же снова берёмся за руки. Моя мама прищуривается, а у матери Алекса округляется рот. Отцы улыбаются, ничего не подозревая.
Что с лицом? охает Любовь Васильевна, отдавая бокал моей маме. Её причёска в стиле молодой Присциллы Пресли пружинится от каждого движения. Эль, ты посмотри, весь разукрашенный. Алекс, это безобразие какое-то.
Мам, пап, Алекс останавливает суетящуюся мать и поднимает мою руку, на которой в свете уличных фонарей вспыхивает гранат на безымянном пальце. Я обещал представить свою невесту. Я сделал Марго предложение, и она сказала «да».
Повисает удивлённая пауза. Родители рассматривают нас округлившимися глазами, пытаясь осмыслить сказанное Алексом. Ожидаемо, ведь для всех, включая собственного отца, я живу в счастливом браке с Андреем. Только моя мама радостно улыбается, хлопнув в ладоши. Любовь Васильевна оглядывается на неё.
Эль, ничего не понимаю. Что этот неугомонный несёт? Какая невеста?
Пойдёмте в дом, мы всё расскажем, Алекс подхватывает свою мать под руку, подставляет локоть для моей мамы. А я беру под руки отцов.
До последних минут уходящего года мы по очереди рассказываем свою историю, опустив подробности про аварию и «Рассветы Кубани». Замешательство на лицах родителей постепенно сменяется радостью, затем начинается шквал вопросов про развод и заведённое дело.
Всё потом, усмехается Алекс и поднимает бокал. Обратный отсчёт пошёл.
Из телевизора раздаётся бой курантов.
Десять.
Мы поднимаемся. Я обнимаю Алекса за пояс и умещаю подбородок у него на плече.
Девять.
Алекс целует меня в лоб, спускается на переносицу и добирается до губ.
Восемь.
Моя мать вручает нам зажжённые бенгальские огни.
Семь.
Любовь Васильевна включает камеру на телефоне, и мы машем огнями, смеясь.
Шесть.
Эля, я забыла шампанское достать из морозилки!
Пять.
Люб, дай телефон, встань рядом с детьми.
Четыре.
Вов, ты наливаешь? спрашивает папа, подставляя рюмку. Владимир Борисович наполняет её коньяком.
Три.
Я люблю тебя, шепчет Алекс мне в губы.
Два.
Я так тебя люблю, майор, целую кончик его заживающей губы.
И даже всех изящных слов в мире не хватит, чтобы описать глубину моих чувств к мужчине, с которым мы всю жизнь шли рука об руку и, наконец, обрели общее счастье на двоих.
Один
Конец