что так надо, там правильно.
Один Бог знает, что он наворотил, чтобы сохранить вот это уважение к себе после смерти. Никто уже не даст Марии четкого ответа, как так вышло, что категоричный и всегда правильный полковник Голубев, сам наставляющий молодежь на путь истинный... Сошел с пути. Лгал им много лет.
Маша долго думала, как ей поступить. Рассказать матери о письмах? Понятно, что не сейчас. Или совсем никогда. Второй удар не каждая женщина выдержит. Горе должно устояться в смирении. В желании жить дальше сложно нести одной в себе такую ношу. Мария спала очень плохо, урывками. Как в детстве, падаешь с высоты. Вздрагиваешь, просыпаясь. Сердце бьется в чокнутом ритме... Глаза папы виделись и его последнее: «Прости, Маша». Вероятно, та ночь таки будет преследовать ее до конца жизни.
Изредка звонил Макс, и она отвечала короткими фразами, пряталась от него за скорбью и мнимой занятостью... Пока мама ее не спросила, напрямую.
Маша, у вас с Максимом ссора? Ты будто стесняешься его, сторонишься. Я ведь вижу, заглянула в ее глаза. Материнский инстинкт сработал даже сейчас Мария понимала, что мама видит все оттенки ее неправды, знает ее как облупленную. Ничего не скроешь.
«А это идея! Переключить родительницу на другое. Чуть снизить градус ее траура и страданий». Внутри нее дрались два коршуна. Один говорил: «Стоп! Твоих проблем только не хватало». Другой: «Правильно! Расскажи и послушай, что скажет умная женщина». Победил второй, вальяжно чистивший перышки и сплевывая куски от соперника.
мама, я видела мужа с другой в кафе. между ними явно что-то есть... Если не близость, то около того, маша рассказала все в подробностях, что видела.
Нина Ивановна внимательно слушала. Иногда закатывала рукава кардигана, словно хотела кое-кому надавать по сусалам.
мам, я сама с ним разберусь. Ладно? Сейчас это не так важно.
что, по-твоему, тогда важно, чем отношения в семье? грустно ответила мать.
Схватила свою кофту под горло, будто замерзла... Летом. При температуре в квартире выше нормы. Словно, холод у нее шел изнутри. Полярный.
7.
Возможно, все не так плохо. Разрушить легко, ты попробуй сохранить, мама смотрела на их совместное фото в рамочке, где Маше всего пять лет Она в панамке с косичками. Отец обнимает маму, которая выглядит девчонкой в легком белом сарафане. Родители улыбаются открыто и без налета напряжения между ними.
Стало как-то не по себе. С какой бани мать защищает Макса? Или реплика касается не только отношений дочери с мужем. Все намного глубже? А, как спросить?
«Ты найдешь ответы в письмах» был самый логичный вывод.
Мам, мне нужно съездить домой и забрать кое-что. Книгу тебе обещала дать почитать, Маша засобиралась.
Потеряла телефон. Искала его кругами, пока не выяснилось, что она держит его в руке. «Ох, совсем голова дырявая стала» хотелось треснуть себя по лбу. Мать ничего не заметила. Она бы не заметила и слона, перебирая старые фото в альбоме. Чему-то кивая, поглаживая кончиками пальцев контур отца. Казалось, ностальгия ее полностью захватила.
Что-нибудь купить? Что ты хочешь? встала Маша «над душой», пробуя растормошить сгорбившуюся маленькую женщину.
Сама решай, ответила Нина Ивановна, перелистнув страницу альбома, глаз не поднимая.
Пришлось отступить.
Дома Мария ничего крамольного не заметила. В ее отсутствие наметился небольшой бардак. Вещи Максим раскидал. Она их собрала и закинула в стиральную машинку. Перемыла посуду в раковине. Убрала со стола подтеки от кофе и хлебные крошки. Заправила кровать, внимательно рассмотрев простынь.
Следов греха не заметила и то плюс.
Надо двигаться к разгадке, а она время тянет, нашла себе занятие!
Открывая дверцу шкафчика, Мария не знала, в какой портал ее закинет на этот раз.
Второе письмо раскрывала, будто там порошком отравляющим насыпано. Села в кресло. Вздохнула, врезавшись взглядом в первые строчки.
«Дорогой мой, Ростенька. Ты приезжал на два дня и опять вернулся туда, где тебя не ценят. Разве любящая женщина позволит ходить с порванным рукавом у дубленки? Я зашила аккуратно, вкладывая в каждый стяжек свою заботу. Пусто без тебя, безрадостно. Люди вокруг озлоблены. Смотрят исподлобья, словно я украла у них сто рублей. Не прощают никому здесь женского счастья, в спину плюют.
Обещал ты, милый мой, хороший, что увезешь нас с Кирюшей ближе к морю. Сам знаешь, какое здоровье у нашего сына хрупкое. Климат здесь неподходящий. Но, ты не подумай ничего. Не жалуюсь.
Скучаю по тебе сильно...»
Дальше сил читать про сильные руки и холодные ночи было невыносимо. Маша снова погрузилась в разрушающий хаос злости. Кикимора хотела, чтобы папенька их на море вывез жить. Их! А, не законную супругу с дочерью! Они такого с матерью не заслужили? Можно, как старую мебель подвинуть, не спросив? Голубев дочку и жену на юг два только свозил. Если прикинуть полковничью зарплату.
Марию потряхивало от эмоций, от наглости любовницы, которая нытьем гнула свою линию. Очерняла маму. Неужели отец пообещал марамойке жизнь на южных берегах?
Что-то глухо щелкало внутри. Маша не сразу поняла, что звук идет от входной двери, где в замке поворачивается ключ.