Едва только наступает момент, когда она осознаёт для себя, что своей жизнью довольна... Этот самый «Наверху» подсовывает ей сокрушительный «БАЦ»!!!
И всё. Всё тут же в одночасье заканчивается. Всё нужно отстраивать заново. Всё кардинальным образом меняется, перетасовывается, исчезает... И снова, сжав зубы и положив на личные чувства, приходится с самого нуля начинать...
Слёзы хлынули, не спросясь. Просто на мгновение руки опустились, а голову сначала наполнил вакуум, от которого потерялась привычка дышать, а потом, наскакивая одна на другую в хаотичном порядке, нахлынули очень разные мысли.
Очень разные! И все такие болезненные, такие беспросветные, такие... вообще без перспективы...
И что же ей делать? Из чего, по сути, ей сейчас придётся выбирать?
Женщина горько всхлипнула и нервно зажала рот рукой. Сначала полная беспросветность, а потом чёрная паника её охватили.
Обида на эгоистичную сволочь за стенкой враз испарилась. Ей сейчас надо решать глобальные, очень важные для неё проблемы! Нужно делать унизительный по своей сути выбор! И ей сейчас вот совершенно и абсолютно не до благополучного и пренебрегающего интересами окружающих Него!
Хорошо, что между их кабинетами расположена личная ванная комната! Удобно!
И хоть Татьяна Владимировна никогда не считала этот островок приватности своим, никогда не осмеливалась им пользоваться и всегда бегала в общий туалет, сейчас эта комнатёнка была очень кстати!
Зарёванной, опухшей и с постыдно дрожащими губами ей ни в какую приёмную сейчас ни в коем случае нельзя выходить!..
Пока она освежала лицо холодной водой, пока пыталась стереть потёкшую тушь и хоть как-то уменьшить припухлость и красноту глаз, Таня позволила себе ненадолго отвлечься.
Хаос в голове никак не хотел упорядочиться, никак не хотел уступать место рассудочности и прагматизму. Поэтому придётся эту, новую обиду и боль, другими, более старыми, уже не такими острыми обидой и нестерпимой болью стереть!..
***
Ей было тогда тридцать девять. Да, точно! Тридцать девять... Ну, почти...
Когда однажды вечером муж, вернувшись с работы, неожиданно заявил: «Татьяна, тут такое дело... он бросил чуть обеспокоенный взгляд на прикрытую комнату Сашки и добавил уже более отстранённо-уверенно, - Я. От тебя. Ухожу»...
А потом всё. В смысле, её жизнь закончилась в ту же секунду. Понимание и осознание происходящего, к ней как-то так сразу и одномоментно пришло.
Она даже тогда ни капельки не запаниковала, никак не расстроилась и выглядела сдержанной на эмоции и очень спокойной. И даже нашла в себе силы, пусть и заторможено, но вполне себе сдержанно-равнодушно сесть с предателем-мужем и обстоятельно обо всём поговорить...
И растерянность,
и паника, и обида... Это пришло много позже... Позже. Когда уже точно бывший муж собрал чемодан и, пообещав «ещё позвонить», тихо и уже навсегда ушёл...
Она проревела тогда всю ночь. Позволила себе повспоминать все предпосылки. Чётко отследить по воспоминаниям, когда у Николая всё это началось.
«Посмаковала» каждый очевидный теперь нюанс и все свои теперешние, с новым знанием, предположения и догадки...
Да, тогда она сообразила, что любимый муж ей уже вот как полгода изменял...
Это, в тот период, была единственная ночь, когда она расслабилась, когда разрешила себе побыть несчастной, слабой и беззащитной... Когда осмелилась о чём-то безвозвратно ушедшем искренне погоревать...
Но потом наступило холодное и отрезвляющее утро. Проснулся ничего пока не подозревающий Сашка и первым делом спросил у матери, где отец...
Наверное, Николая она тогда, всё-таки, сильно удивила! Скорее всего, такой в высшей степени «сдержанной цивилизованности» он от своей домашней курицы-жены точно не ожидал!
Из-за наличия несовершеннолетнего ребёнка недопустимо надолго затянулся их развод.
Вот тоже! Интересно, у кого из «светлых» и явно извращённых умов возникла такая вот садистская и кровожадно-жестокая идея чтобы вынуждать брошенную женщину бесконечно тягостный и неоправданно долгий месяц каждую секундочку, каждое мгновение снова и снова это унижение терпеть?!
Николай сразу же с их квартиры съехал. У новой «любви всей его жизни» имелось вполне приемлемое для них обоих жильё.
Позже бывший муж разменял их две почти элитных квартиры и купил им с Сашкой вполне себе приемлемую «двушку». А им с уже беременной Мариной почти в самом центре солидную «сталинку» приобрёл...
Слишком много тогда на неё навалилось материального, слишком много оргвопросов, слишком кардинально изменилась их с сыном привычно-налаженная жизнь, чтобы углубляться в себя, чтобы проанализировать и поддаться лишним и ненужным сентиментальным чувствам.
Нужно было в срочном порядке искать работу, наладить их быт, да и определить рамки Санькиных взаимоотношений с папой...
Единственным ободряюще-светлым пятном во всей этой беспросветности и липкой грязи было то, что подлец-Николай, всё же, не скатился до полного скотства.
Наверное, он и сам прекрасно понимал, что поступил непорядочно, что он самый настоящий подлец...
Уже года через два после их «ошалелого» развода, Николай Николаевич Орешкин даже снизошёл до личного и только о них двоих разговора.