«Поняла. Перенесу все файлы. Удобно будет созвониться в 11:00?»
Анна посмотрела на это сообщение. Никаких намёков, никаких упоминаний о Сергее, никаких соболезнований или попыток выяснить отношения.
Просто работа. Чистая, ясная, без эмоций. Впервые за долгое время она почувствовала не боль, а некое подобие уважения к этой женщине. По крайней мере, она вела себя профессионально.
«Удобно», ответила Анна.
Она откинулась в кресле. Сердце всё ещё колотилось, но уже не от паники. От адреналина. Она только что провела первую линию фронта. Отделила работу от личного. Сохранила важный проект. И сделала это без него.
Она была больше не «женой Сергея, которая помогает с бумагами». Она была Анной. Специалистом. Исполнителем. Добытчицей. И этот новый статус был горьким, но он давал ей то, чего ей так не хватало, почву под ногами.
Она взглянула на часы. До созвона с Ксенией оставалось полчаса. Время привести себя в порядок. Надеть не застиранный халат, а нормальную блузку. Причесаться. Подкрасить губы. Чтобы голос в трубке звучал уверенно. Чтобы её было не в чем упрекнуть.
Первый рабочий день в новой жизни только начинался. И он обещал быть долгим и трудным. Но он был её день. И это меняло всё.
Глава 14. Своя
Идеальные условия, чтобы сойти с ума от одиночества и тоски.
Но странное дело безумие не наступало.
Анна стояла посреди гостиной и смотрела на хаос. На полу лежали стопки книг, которые она достала с антресолей.
Старые журналы, какие-то коробки с безделушками, папки с фотографиями. Она затеяла большую уборку. Не генеральную, а археологическую. Раскопки на месте руин своей прежней жизни.
Она брала в руки каждую вещь и задавала себе один и тот же вопрос:
«Это моё? Или это наше?». И если вещь пахла им, его выбором, его присутствием она безжалостно отправляла её в большую картонную коробку с надписью «Сергей».
Его любимая керамическая кружка с надписью «Лучший папа»? В коробку. Подаренный им плед в ужасающей аляповатой расцветке? В коробку. Совместные фото в рамках? Рамы на полку, фото в конверт, в ту же коробку. Потом решим, что с ними делать.
Коробка наполнялась, а комната пустела. Но не становилась пустой. Она наполнялась воздухом, пространством, возможностью дышать. Анна вдруг обнаружила, что её вкус совсем не совпадал со вкусом Сергея.
Она любила минимализм, светлые тона, простые формы. Он всё массивное, бросающееся в глаза, статусное.
Она наткнулась на старую вазу. Стеклянную, с трещиной, неказистую. Они купили её на блошином рынке в самом начале своих отношений, когда были бедными и счастливыми.
Она всегда стояла на дальней полке, и Сергей не раз предлагал её выбросить.
«Не комильфо», говорил он.
Анна взяла вазу в руки, ощутила шершавость стекла, провела пальцем по трещинке. И вдруг поняла, что это её. Ей нравилась эта ваза.
Ей нравилась её история, её неидеальность. Она отнесла вазу на кухню, тщательно вымыла и поставила на середину стола. Пустая. Просто так. Потому что она этого хотела.
Это был маленький, почти ничтожный акт бунта. Бунта против его вкуса, его оценок, его «комильфо». И с этого момента процесс пошёл быстрее.
Она переставила мебель. Сдвинула тяжелый кожаный диван, который он так любил, к стене, освободив центр комнаты. Занавесила его лёгким светлым покрывалом.
Принесла из своей спальни маленькое кресло у окна и торшер. Создала себе уголок для чтения, которого у неё никогда не было, потому что «в гостиной должно быть просторно для гостей».
Гостей. Которые приходили к нему. С которыми он говорил о работе, о политике, о своих успехах. А она в это время готовила закуски на кухне.
Она зашла в его кабинет. Его святая святых. Его запах здесь всё ещё витал в воздухе, как призрак. Она распахнула окно, впуская влажный свежий воздух с дождём.
Потом подошла к огромному дубовому столу. Он был слишком велик для неё, слишком мощен. Символ его власти в доме.
Она упёрлась в него плечом и сдвинула с места. Немного. Всего на несколько сантиметров. Потом ещё. И ещё. Она двигала его, пыхтя от натуги, пока он не встал боком к окну, освобождая пространство для маленького столика с её ноутбуком.
Потом она села на пол, прислонившись спиной к сдвинутому столу, и смотрела на преобразившуюся комнату. Руки дрожали от усилия, на лбу выступил пот. И она смеялась. Тихо, почти беззвучно. Она чувствовала себя завоевателем. Победителем. Хозяином.
Она отвоевала себе пространство. Сантиметр за сантиметром.
С кухни донёсся запах. Она сварила себе суп. Не его любимый харчо, а лёгкий куриный, с вермишелью. То, что любила она. И ела его прямо из кастрюли, стоя у окна и глядя на дождь. Без тарелки. Потому что могла.
Позвонила Маша.
Мам, я у Кати, мы проект делаем, я заночую у неё, хорошо?
Хорошо, ответила Анна. И не спросила: «А уроки? А портфель собрала? А форма для физ-ры?». Она просто доверилась.
Развлекайся.
Потом пришло сообщение от Андрея.
«Деньги пришли. На твой счёт. Всё в порядке.»
Он имел в виду алименты. Первый перевод. Не попытка откупиться подарками, а строгая, официальная сумма. Результат её холодного разговора с юристом и его переговоров с отцом. Контракт. Новые правила.