Настя, торопит меня, и я скидываю странное сообщение Карпову, после которого тот принимается мне звонить. А я ставлю на беззвучный.
Брюнет набирает цифры на своём телефоне, жмёт вызов и ставит на громкую связь, держа гаджет в руке между нами.
Привет, говорит, как только слышится «да». Ты Айша? Я Тим, сразу представляется ей. Смотри какое дело. Мне Марк нужен.
Пара секунд тишины, а потом.
Причём здесь я?
Он с тобой? Срочно поговорить с ним надо.
Так набери ему сам.
Уже, у него телефон разряжен. Но я знаю, что вы общаетесь. Это касается его мамы.
Снова пара секунд тишины, словно она думает над тем, что сказать, или же советуется с Марком.
Ты видела его сегодня? спрашивает он, а я тут же лезу в сумку за ежедневником и пишу ему записку: «их видели вместе несколько часов назад".
Нет! врёт она.
У меня
другие сведения. Давай так, ты сейчас дашь ему телефон, потому что он должен быть в больнице.
Чего? не сразу понимает Айша, впрочем, как и я. Какая, к чёрту, больница? озвучивает она общий вопрос.
Спроси, кто это? доносится шёпот Марка, и я понимаю, что он играет со мной в прятки. Закрываю глаза, сжимаю зубы, чтобы подавить гнев, который поднимается в душе. С языка норовят сорваться слова, но я должна держать в себя в руках, а не выглядеть истеричкой перед мужчиной, который вызвался мне помочь.
Сыну плевать на мои чувства. Он просто взял и сбежал к этой девчонке, даже не посчитавшись со мной. Возможно, желал сделать больно. И прячется, словно я ему враг, а не родной человек.
Только за что он со мной так?
Ты кто, мужик? кажется, Айша не умеет общаться с незнакомцами, а о том, что есть обращение на «вы», наверное, не слышала. И мне рисуется неформалка, с ног до головы покрытая татуировками, пирсингом, раздвоенный язык, тоннели в ушах и прочие мерзости. Потом зачем-то представляю, чем они там сейчас могут заниматься, и хочется выбраться на воздух, потому что становится дурно. Кажется, Карповы решили извести меня оба.
Вопрос не в том, кто я, а в том, почему я должен разыскивать родственников женщины, которая поступила в больницу в критическом состоянии.
Подкидываю брови вверх. Он сейчас уложил меня на больничную койку? Но это имеет свои результаты.
Алло, слышу голос сына. Что с мамой?
Скорую вызвала соседка. Сейчас стабилизируем. Она постоянно говорила о тебе, что не могла дозвониться, потому стало плохо. Записывай адрес и приезжай.
Тимур диктует какую-то улицу и дом, а потом отключается. Почти сразу же приходит сообщение, что телефон Марка доступен, а потом он звонит.
Не бери, если хочешь, чтобы он приехал, советует переговорщик. Ему полезно понервничать.
Ты только что отправил меня в больницу, напоминаю ему, а он поднимает вверх левую руку со скрещёнными указательным и средним пальцами.
Я солгал. Но, согласись, это сработало.
А если бы нет?
Тогда я бы тебе посочувствовал, потому что твой сын оказался бы последней сволочью. Однажды такой финт удался, и я пулей прилетел в больницу, когда мне сказали про мать, делится со мной своей биографией. Ладно, поехали.
Куда? удивлённо смотрю на него.
К больнице. Ты же хочешь забрать блудного сына домой? Представляешь, как он сейчас влетит в фойе и станет требовать от охранника пропустить его в кардиологическое отделение. Потом ребята мои подъедут, загребут его. Оно тебе надо?
Какие ребята? не сразу осознаю, что он о полиции.
Поехали, Настя, просит он, и я неуверенно проворачиваю ключ в замке зажигания.
Глава 10
Происходящее кажется каким-то нереальным: я еду с полузнакомым человеком отлавливать сына. Вообще с осторожностью отношусь к людям, потому у меня и подруга всего одна. С остальными как-то не сложилось. И не скажу, что близкая. Живём в разных городах, переписываемся раз в пару недель, иногда созваниваемся. С остальными выйти на уровень доверительных отношений, при которых можно рассказать всё, что угодно, не вышло.
Да, есть хорошие знакомые, бывшие однокурсницы и одноклассницы, соседи и прочие люди, но не входящие в самый близкий круг. И всё потому, что однажды меня предали. Пусть история тянется из детства, но я отлично помню, как мне нравился мальчик: до безумия, до одурения. И та, что звалась подругой, хотела доказать и себе, и мне, что просто может перенаправить его внимание на себя.
Она потом смеялась и говорила, что это всё шутка. А мне было совсем не смешно. Десятый класс и разбитое сердце. Вот с тех пор я не очень-то и доверяю людям. А вот что касается мужа, решила, что тут другое. И снова пожинаю плоды.
Выруливаю на дорогу, сердце колотится где-то в горле, словно сейчас должно произойти что-то плохое. В памяти всплывают слова Тимура, и я задумываюсь.
Ты из полиции?!
Вопрос звучит слишком резко, словно я не одобряю эту профессию.
У тебя в машине что-то запрещённое? интересуется и тянется к бардачку, играя на моих нервах. Но не открывает его.
Конечно, нет! Просто не похож.
Он смеётся бархатным приятным смехом, в котором слышна искренность. А потом произносит.
Даже не знаю, это комплимент или нет. И какой у тебя в голове образ.