Смотрю на свои руки, ковыряясь в ногтях. Сын продолжает молчать. Не вскакивает с места, не убегает, но и ничего не говорит.
А теперь, пожалуй, самое страшное. Ком стоит в горле, и я сглатывала его несколько раз, но он не намерен уходить. Снова смотрю на своего ребёнка, собираясь с духом. Словно я перед ним в чём-то виновата.
Я тоже беременна, Марк.
Вижу, как сжимаются его кулаки, будто он пытается подавить в себе гнев и боль. Грустно вздыхаю.
Можешь посоветовать мне аборт, потому что я старая, и ты стыдишься такой матери. Но дети не приходят в этот мир по расписанию, Марк. За редким исключением, если будем говорить об эко. Если думаешь, что я невероятно счастлива ты совсем не знаешь собственную мать. Мне страшно, Марк. Раз уж между нами вечер откровений, то знай: я даже не представляю, что делать дальше. Словно мне не сорок два, а семнадцать. Единственное, в чём уверена: в разводе с твоим отцом. А ребёнок, он часть меня. Как ты когда-то. Как твои дети будут частью твоей жены. Я не откажусь от него, даже если останусь одна. Но приму любое твоё решение, пожелай ты остаться с отцом.
Слёзы подступают, но я не позволяю им показаться. Последнее, что мне нужно, жалость собственного сына. Мне важно не просто сказать, а стать услышанной! Подключи я слёзные железы, он решит, что это манипуляция. И отчасти будет прав. Так что эту часть своего монолога я приберегу для себя одной.
А знаешь, что самое страшное? решаю продолжить, потому что он так и не желает выдавать реплику. Самое страшное: что ты встал против меня. Ты ничего не знал, но оттолкнул. Сбегал, показывал, как тебе плохо. А я всё это время только и делала, что держала тебя. Даже когда сил не было, я продолжала держать.
Он сидит, опустив голову.
Дыхание тяжёлое, прерывистое. Губы дрожат.
Я говорю это не для того, чтобы тебя разжалобить, нет. Иногда мы ничерта не видим вокруг, а потом удивляемся, когда человек отгораживается от нас. А надо лишь самую малость говорить и видеть.
Кто она? наконец, решает задать вопрос.
Ты о Карине? Не знаю, спроси лучше своего отца, у него больше сведений на этот счёт.
А он? Кто он?
Витя? не понимаю, к чему клонит сын.
Нет, мам, смотрит на меня серьёзно. Кто этот мужик, которого я постоянно вижу с тобой.
Ясно, выдыхаю громко, и в этом вздохе смешивается обида, разочарование и осознание, что нет таких слов, которые следовало сказать. Это тебя волнует больше всего в моём рассказе?
Просто скажи! Ты с ним спишь?
Хорошего же ты мнения обо мне, поднимаюсь с места, отходя к окну, и обнимаю себя руками.
Я могу ответить прямо и открыто, но меня задевает неимоверно этот вопрос. Я только что сказала сыну, что его отец меня предал дважды. Что у него будет ребёнок на стороне.
Оборачиваюсь к Марку.
Ну давай, спроси, от кого я беременна. Сделай меня падшей женщиной, что имеет семью и гуляет на стороне. Ты же это подумал, Марк?! В твоей голове не укладывается, что есть люди, которые могут бескорыстно помогать другим, да? Что за всё надо платить, что я сама виновата в том, что мне изменяют, такие мысли? Ты же к этому клонишь?
И всё. Кран сорван, я реву, оплакивая своё доброе имя, семью и отношения с сыном. Обида душит, потому что, слушая историю про Карпова, Марк не переставал думать о том, что меня связывает с Тимуром.
Шмыгаю носом, растирая по лицу слёзы. Ни к чему тут сопли на кулак наматывать.
Одна просьба, говорю ему из-за плеча. Пока мы живём под одной крышей, обещай не сбегать. Как только останешься с отцом делай, как знаешь. Я не желаю думать о том, где ты, с кем портишь свою жизнь, кому что пытаешься доказать.
Разворачиваюсь, делая шаг, и впечатываюсь в широкую грудь спортсмена. Марк стоит, смотря на меня сверху вниз. Перерос невысокую мать, скоро совсем мужчиной станет.
Пытаюсь обойти, когда обнимает и прижимает так, что вот-вот кости хрустнут. Крепко. По-настоящему. Не как ребёнок. Как человек, который впервые понял, что у боли есть две стороны.
Прости, шепчет на ухо. Мам Я не знал. Я простоМне казалось, ты меня не видишь, не понимаешь. Что ты лишь мешаешь делать то, что я хочу. Что ты счастлива, а на чужое счастье плевать.
Самое большое заблуждение подростков, смеюсь сквозь слёзы. Не отталкивай меня, Марк. Пожалуйста.
Он молчит, но я понимаю, что он постарается. Хотя бы постарается, а большего от пубертата и ждать не приходится.
Ну вот и всё, я сделала, что могла. Надеюсь, всё не зря
Глава 36
Что? не сразу понимаю, приподнимаясь на локте. Смотрю сквозь щёлки сонных глаз, пытаясь сообразить, кто я, где я, и почему кто-то требует от меня ответа в семь утра?
Брюки! Синие! сын стоит надо мной, ожидая ответа.
Они в стирке, бурчу, садясь на кровати и откидывая одеяло. Надень другие.
Марк цокает языком, но не пристаёт, а просто уходит, оставляя ощущение недовольства в комнате.
Протираю лицо ладонями, зевая. Пора на работу. Собираюсь встать, и тут взгляд цепляется за телефон на тумбочке. Экран подсвечен несколько непросмотренных сообщений. Все от учительницы. «Есть новости?». «Позвоните, пожалуйста». «Вы заявление подавали?»