касаться. Я защищала мужа, как могла. А теперь его можно ненавидеть открыто. Так что, кажется, это хорошая новость.
Светофор слишком долгий, и я от нечего делать рассматриваю людей на улице. Стою в правом ряду, а потому левую сторону не видно. Какая-то пара переходит дорогу, и я отворачиваюсь, чтобы рассмотреть старушку с сахарной ватой. Она широко открывает беззубый рот, чтобы ухватить невесомое облако. Но тут же что-то дёргает меня обратно. Узнавание.
Только что до моего мозга добрались сведения, что я знаю девчонку. Это Айша. Внимательно смотрю, как они останавливаются на тротуаре, и парень целует её. Не как знакомую, а смачно так, с языком, будто не целует, а ест.
Сзади сигналят: нервно и громко.
Да погоди ты, говорю тихо, словно меня могут услышать в соседней машине. Хватаю телефон, который тут же падает мне куда-то в ноги. Вот чёрт. Наклоняюсь, пытаясь нащупать его под ботинком, а нервный выходит из себя, пропитываясь гневом и гудком, в который вложил ненависть к «курице за рулём». Карпов так часто обзывал женщин, позволь они себе ошибки на дороге. Да и если просто машина двигалась медленно это его раздражало. Он был из тех, кто накажет, подрежет, выскажет своё «фу» и наградит крепким словцом.
Решаю перестроиться и припарковаться, чтобы не занимать полосу. Но мне не везёт, потому что позади как раз «Карпов». Он не просто едет дальше, когда дорога свободна, а прижимается почти ко мне вплотную к чужой машине, матерясь на чём свет стоит и брызжа слюной на моё стекло.
Айша уверенным шагом удаляется в сторону центра, когда тот долговязый, что только что её целовал, идёт к вокзалу. И это, на минуточку, не мой сын!
Да что?! не выдерживаю, опуская стекло. Проехал бы уже три раза, чтоб тебя, ставлю машину на нейтралку, снова ныряя вниз, чтобы добраться до телефона, пока меня обливают помоями.
Курица, различают мои уши, и машина срывается с места, рыча двигателем. Небось опаздывает к какой-нибудь любовнице. Теперь всех буду подозревать. А вот то, что не успела снять видео про будущую невестку огорчает. Кладу телефон на соседнее сиденье и еду неторопливо по правой полосе следом за Айшей. Она говорит по телефону, а потом оглядывается. Кажется, меня заметили. Даже стыдно становится, и я газую, опережая её. Смотрю в боковое, она сворачивает на соседнюю улицу. Да и плевать.
У матери тоже новости, но там по бытовому плану. И она настолько увлечена ремонтом одной из комнат, что я не хочу перебивать её запал, с которым она показывает мне выбранные обои, багеты, шторы и заказанный диван. И в ближайшие полтора часа мы обсуждает цветовую гамму будущей спальни.
А у тебя что нового? всё же интересуется, но, когда набираю воздуха в лёгкие, она вспоминает, что не показала мне этажерку для обуви. Отличная такая, что ни говори. Куда важнее моих новостей. А на повторный вопрос звонит соседка, которая забыла рецепт маковых булок, и ей срочно требуется помощь. Конечно, ей её оказывают, а я понимаю, что желание у меня напрочь отпало. Надо понимать намёки судьбы, её подсказки. Говорит она: не открывай рот, Настя. Вот так и стоит делать. Потом, попозже, по факту.
Так что нового? третий вопрос, как в сказках про Ивана-Дурака. Только главная героиня я Настенька.
Поставщик новый. Со старым разошлась.
Ну и правильно. Новое всегда лучше, краем глаза смотрит она в телефон на страницу с диваном.
Спорить с ней не буду. Не то настроение.
Прощаюсь и возвращаюсь домой. Спешу к сыну с новостями про Айшу, и что-то мне подсказывает, что он не удивлён. И на мой рассказ о поцелуе реагирует странно для меня.
Ну и что? Я ей доверяю, поняла? И Миху знаю, он классный.
И ничего, что у вас одна девушка на двоих?
Ты несовременная просто, пытается грубостью защитить себя.
А ты дурак, Марк.
Глава 27
Открой, Марк, стучу в дверь, но он делает музыку громче, выражая протест. Скучаю по тому времени, когда он бежал ко мне обниматься и просил почитать. Когда целовал, требуя полежать рядом, пока засыпает, когда шептал на ухо «я тебя люблю, мамочка». Всё прошло, как с белых яблонь дым
Марк, впечатываю кулак в дверь, больно ударяясь костяшками, и рука неудобно сгибается. Да чтоб тебя, шиплю от неприятных ощущений.
Ломать дверь? Или, наоборот, вешать на неё замок, контролируя походы даже в туалет? Силой ничего не добиться, он слишком бурно реагирует
на происходящее. Только и со мной нельзя так. Нельзя отворачиваться, показывать спину, говорить, что я неправильная и просить заткнуться. Я не хотела лезть напрямую. Думала, дойдёт через мозги. Но, видимо, он хочет войны.
Эмоции не лучший из советчиков, но я уже обуваюсь и выхожу из дома. Завожу машину и еду прямиком в тату-салон. Можно и по телефону, только хочу сказать ей всё в лицо. Надеюсь, Айша там, и вот теперь я заявлю, что думаю на счёт их несостоятельных отношений. Пусть видит во мне истеричную мать, ненормальную родительницу. Да и плевать. Гормоны играют в крови, хочется треснуть кому-нибудь по морде. Кажется, сразу полегчает.
Алё, грубо говорю в телефон. Сколько тебе надо времени? Если ты просто его тянешь, так и скажи!