Иван моргает, просыпаясь понемногу и все еще не понимая, да, совершенно не понимая, что происходит.
А я, если честно, с трудом наступления утра дождалась и готова бежать.
Бежать, куда глаза глядят, подальше от всех.
Я понимаю, жизнь и время сейчас такое, что каждый сам за себя, даже среди родных и близких.
Хочу уйти прямо сейчас, чтобы сохранить капли тепла и хорошее отношение к тем, кого люблю всем сердцем. Даже Соню, хоть она резко начала видеть во мне врага, опасность какую-то.
Глупости все это, но уж как есть, и ничего тут не поделаешь.
Мам, у тебя, что, с утра пораньше дела какие-то? Или это уже старческое? недоумевает сын. Бессонница утренняя.
В ответ я даже сказать ничего не могу.
Нашел старуха! Мне и пятидесяти нет, а он
От обиды в горле першит, делаю глоток горячего чая с молоком, стараясь не пустить слезу.
Что ты молчишь, не понимаю
А потише нельзя? вплывает на кухню заспанная Соня. Вань, ты чего горланишь на всю квартиру? Мы и так всю ночь почти не спали, Машка с рук не слезала. Я надеялась хотя бы утром поспать, а тут вы! говорит она громко, недовольно. Устроили переговоры!
В отдалении квартиры слышится детское покряхтывание, которое быстро перерастает в громкий плач.
Ааа Не-е-ет, стонет Соня, закрыв лицо ладонями! Ваня!
Что?!
Да ничего! Я не спала всю ночь! Я устала
Сын переводит взгляд на меня, с надеждой.
И я едва ли не протягиваю руку помощи, ведь это так естественно и правильно любить родных, детей, внуков, помогать им и быть рядом.
Но потом я вспоминаю, как плохо обо мне отзывается Соня за моей спиной, сколько зла и недовольства было сказано ею в мой адрес, совершенно несправедливо.
Я молчу, Соня, медленно выходит из кухни. Ваня смотрит на меня с надеждой:
Мама, может быть, ты останешься? Хотя бы на несколько часов задержись, посиди с Машенькой, а Соня пока поспит, совсем вымоталась.
Невестка замирает в дверях кухни.
С надеждой.
Меня пронизывает гнев: какая она двуличная, за моей спиной рад обгадить меня с головы до ног, но и не прочь моей помощью воспользоваться.
Не могу, Вань, у меня много дел.
Соня выходит, я допиваю свой чай, ополаскиваю чайную чашку и ставлю ее на место, потом выхожу в коридор. Мой чемодан с вещами уже дожидается в коридоре. Ваня удивленно смотрит:
Мам, ты чего? Совсем уезжаешь, что ли? Что стряслось?! интересуется он и хватается за ручку чемодана. Мам, не дури. Куда ты пойдешь?
Как выяснилось, мне есть, куда идти.
Да ты ведь даже не знаешь, можно ли в той квартире жить!
Хороший пород понять, так ли это, верно? улыбаюсь сыну и выхожу.
Такси жду на лавочке возле подъезда.
***
Ехать приходится двадцать минут.
Да, совсем не центр, но, как сказал Мирон, ты же всегда была скромная.
Во мне медленно начинает закипать негодование: почему я должна быть скромной и не хотеть большего, даже спустя столько лет брака?
Я хочу большего, а Мирон предатель останется в прошлом.
Дом неплохой, постройка начала двухтысячных годов.
Мне на шестой этаж, и в подъезде меня ждет первый сюрприз лифт не работает.
Чемодан, казавшийся совсем легким, уже на третьем этаже начал оттягивать руку, ручка врезалась в ладонь, до покалывающей боли.
Но, наконец, я преодолела этот путь и ужасно рада открыть дверь ключом.
Ключ не проворачивается, меня заливает холодный пот: неужели ключи не подходят?!
Но потом я, толкнув дверь плечом, смогла ее открыть.
И вот я внутри.
Переступаю порог: ремонт здесь делали давно, обои местами выцвели и начали расходиться по швам, да и сантехнику можно было бы поменять на новую, а еще мебель
Боже, смеюсь: этой квартире точно не помешает хотя бы косметический ремонт.
Но она хотя бы жилая, в ней даже есть диван, а на кухне осталась одна табуретка.
На окнах нет занавесок, мои шаги гулко звучат в этих стенах.
На подоконнике в зале стоит фикус, который давно не поливали листья пожелтели и начали скручиваться.
Первым делом поливаю бедолагу, если повезет, он оживет.
Еще здесь хочется распахнуть все окна и впустить свежий воздух
А в целом, оглядываюсь с грустью, слезы стоят в горле: здравствуй, мой новый дом.
***
Первую половину дня я посвятила уборке. Закупилась моющими средствами,
купила ведро, губки, щетки и швабру.
Окна распахнуты, я принялась вымывать квартиру, приготовила обед на скорую руку макароны и тушенка пошли в ход.
«Мам, как там квартира? Помощь нужна?» отправляет мне сын.
«Спасибо, пока справляюсь» ответила я.
«Ты не ответила, как тебе квартира? Похвастайся, что ли!»
Возможно, Ваня не имел в виду ничего дурного и не хотел меня обидеть, но его слова и чрезмерная веселость сообщения задевают до глубины души.
«Нормально, если что-то понадобится, я позвоню. Извини, занята сейчас» добавляю ответ, чтобы не продолжать эту переписку, лишенную смысла.
Пусть Ваня печется о своей семьей, а мне придется о себе самостоятельно позаботиться.
И, первое, что надо будет сделать, это съездить за вещами и забрать их.
В долгий ящик это дело я откладывать не стала, переоделась и поехала сразу же.
***
Уже подъехав к дому, я понимаю, что никого не предупредила.
Мирон, скорее всего, на работе в офисе.