Это от Вэнса.
О, это было её грустное «о». Звук осознания, что она не может всё скрыть. Не от меня. Вера закрыла глаза, её плечи опустились. Он рассказал тебе, что сегодня за день.
Почему не ты?
Она выскользнула из моих объятий и подошла к стойке, протянув руку, чтобы коснуться одного из бутонов. Но отдёрнула палец, даже не дотронувшись до лепестка.
Шипы на стеблях, Персик.
Она смотрела на цветы, и я был уверен: если бы меня здесь не было, она бы выбросила их в мусорное ведро.
Хочешь поговорить?
Нет.
Я тяжело вздохнул, подошёл сзади и обнял её за плечи. Затем поцеловал в волосы.
Вера...
Где Алли?
Спит.
Она вырвалась из моих объятий.
Я пойду поцелую её на ночь.
Её мягкие волосы, собранные в хвост, скользнули по плечам, пока она уходила в комнату Алли.
Я провёл руками по лицу. Если бы я только знал, что сказать, чтобы она открылась. Чтобы просто выпустить это наружу. Но она не просто собиралась поцеловать мою дочь на ночь. Она укрепляла стены, добавляя ещё один слой кирпичей и цепей.
Когда она вернулась, осторожно закрыв дверь в комнату Алли, её плечи были расправлены, подбородок поднят. Её руки могли бы сжаться в кулаки, готовые защищать эти стены.
Вера, я приложил руку к сердцу, а затем протянул ладонь вперёд, открытой. Я рядом.
Я... не могу, её голос дрогнул. Я не могу говорить об этом. Пожалуйста, Матео. Не спрашивай.
Мне больно знать, что ты страдаешь и так сильно стараешься это скрыть. Тебе не нужно. Не от меня.
Она опустила голову.
Что я могу сделать?
Помоги мне запереть это.
Запереть что?
Всё, прошептала она, подняв взгляд. В этих красивых карих глазах была мольба. Не дави.
Я не стал давить.
Я не хочу быть наёмным работником или обслуживающим персоналом, выпалил я. Мне стало легче. Высказать мысль, которая казалась предательством по отношению к моей семье и бальзамом на душу.
Я не хочу быть наёмным работником или мастером на все руки. Или просто не хочу заниматься только этим.
А что, если мне открыть летную школу? это было совсем не то, о чём я хотел говорить сегодня, но для сегодняшнего вечера сойдёт. Я оставлю эти стены в покое.
Она моргнула.
Летную школу?
Да. В Куинси такой нет. Она будет маленькой. Здесь не так много пилотов, но сейчас все, кто хочет научиться, вынуждены ехать в Миссулу. Я сомневаюсь, что заработаю много денег. Если вообще что-то заработаю. Чёрт, сомневаюсь, что у меня будет много учеников.
Я подошёл, взял её за руку и повёл через дом, выключая свет.
Мне всё равно придётся продолжать работать на ранчо у Гриффина и в отеле у Элоизы. Но если я найду одного-двух учеников, это значит, что я смогу летать.
Куинси растёт. Люди уезжают из больших городов на Тихоокеанском Северо-Западе, чтобы растить семьи в маленьких городках с более размеренным ритмом жизни. Местная начальная школа заполнена до отказа, а выпускной класс в этом году стал самым большим за последнее десятилетие.
Может быть, кто-то из новеньких захочет научиться летать. Может быть, в город переедет парочка миллионеров, которым понадобится личный пилот для редких перелётов в Денвер или Солт-Лейк-Сити. А может, раз в несколько лет старшеклассник начнёт мечтать о полётах в небе.
Что думаешь? спросил я, когда погасил последний свет, и мы остановились у двери спальни.
Вера подняла наши сцепленные руки так, что мои костяшки оказались у неё на сердце.
Мне нравится эта идея.
Мне тоже, предстояло многое обдумать, но это был не первый раз, когда я вынашивал эту мысль. Однако впервые я действительно мог представить, как воплощаю её в жизнь.
Это её заслуга. Её поддержка.
Свободной рукой я убрал прядь волос за её ухо, а потом снова выпустил её. Может, мне удалось отвлечь её на пару минут, но та печаль всё ещё читалась в её взгляде.
Этого не было утром. Она мастерски скрывала её. Но после долгого дня скрывать боль было уже невозможно. Эта агония в её глазах резала сердце словно нож.
Хотел бы я забрать это у тебя.
Она сглотнула.
Я бы никогда не позволила тебе.
Нет, она бы оставила всё при себе, думая, что убережёт меня от боли. Разве она не понимает, что видеть её страдания это уже больно? Разочарование нарастало, вырываясь из моей груди низким, угрожающим рычанием.
Упрямая женщина.
С её секретами ничего нельзя было поделать, не сегодня. И если она хочет забыть, отгородиться от всего этого, я сыграю по её правилам.
Я обхватил её руками и поднимая так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.
Она запустила пальцы в мои волосы, нежно проводя ногтями по коже и спускаясь к шее.
Спасибо.
Скажи это поцелуем.
Её губы коснулись уголка моих. Она осыпала меня мягкими, нежными поцелуями с одной стороны на другую, пока, наконец, её язык не выскользнул наружу, легко касаясь моих губ.
Я держал её на руках, её ноги не касались пола, а грудь была прижата к моей, пока не решил, что с меня хватит её игр. Затем я отнёс её в спальню, закрыл дверь за нами и начал избавлять её от футболки и джинсов.
Когда на ней осталось только бледно-розовое бельё бюстгальтер и трусики, я распустил резинку, державшую её хвост, и её медные локоны разлились по плечам. Потом я указал на кровать.