Мне же было нечего праздновать. С каждой строчки на меня смотрел круглый бисерный почерк, мыслей в голове было так много, что я стала лепить их одну поверх другой. И теперь из этого потока необходимо вытащить хотя бы одну нормальную идею.
Снять передачу о жертвах домашнего насилия?
Вероятно, но нужны время, сценарий, реальные сюжеты, тут не должно быть проколов. Но это на будущее, нам необходимо сделать что-то сейчас.
Я согласна кивнула, как школьница на докладе по истории, и быстро продолжила:
Социальная реклама.
Его уже объявили изгоем и хотят распять, а реклама озлобит общество еще больше.
Пресс конференция?
Я бы больше не доверял ему микрофон.
Большое пожертвование в фонды?
Благородные дела не любят шума. Нет, Яна, это все неплохо, но сейчас нужно что-то радикальное. Может он напишет какую-нибудь песню? Вернуть его в эфир, сложно, но можно попробовать.
Виталик, я уронила голову на руки, и прошептала: какая песня, он их и в девяностые петь не умел. Высший пилотаж его рифмы это «трусы палка колбасы», о чем ты?
Мы молча уставились друг на друга, пытаясь понять, почему не получается. Не у Валеры Серпантин, у нас. Напряжение в Нашем углу было настолько плотным, осязаемым, что можно потрогать его рукой. Я начинала нервничать, он злиться. Виталик раздраженно откинул вилку в сторону и процедил:
Мне нужно позвонить, когда вернусь продолжим.
Постой! Я положила ладонь на его руку, кожа под моими пальцами горела. Этот контраст всегда удивлял меня: при абсолютной внешней невозмутимости Игнатов представлял собой настоящий вулкан. Такие называют спящими. С виду безобидная гора в любую секунду может извергнуть столп дыма и раскаленную лаву, которая уничтожит все живое у себя на пути. Виталик убрал в сторону мою ладонь и отсел ближе к спинке дивана. На таком расстоянии мы прекрасно видели друг друга, но не имели возможности касаться.
Идеальное время для признания. Кажется, я задолжала этому мужчине слишком много объяснений и стоило начать хотя бы с главного:
У меня заболела Варя.
Насколько серьезно? в голосе промелькнула обеспокоенность, но сразу за этим он сухо добавил: тв хочешь отменить встречу? Не самая лучшая идея.
Нет, ты не понял. Тогда, в Москве заболела Варя. Я получила сообщение от Олега и сразу полетела домой. Я знаю, что должна была предупредить тебя, но в тот момент думала о другом. Он внимательно слушал, не сводя с меня черных глаз. Напряженная поза, сжатые вместе челюсти, скрещенные на груди руки все говорило о том, что мне не верят. Но это уже будет не на моей совести, сейчас главное договорить: я виновата перед тобой, мне не следовало улетать не объяснившись. Но, когда болеют дети, ты не можешь думать о другом.
Он постучал костяшками пальцев по столу, мазнул взглядом по стене, увешанной картинами и наконец обратно.
Представляю, как тебе было непросто. Когда ребёнок болеет, и к тому же так долго.
Почему долго? не поняла я.
Потому что прошло два месяца, а объяснения я получил только сейчас, парировал Виталик.
Его сердитые чёрные глаза прожигали меня до состояния углей. Кажется, что, желая исправить ситуацию, я все-таки разбудила вулкан. Хотелось сказать куда больше, чем я могла и каждое слово приходилось обдумывать, взвешивать.
Виталик, я
Вдруг меня перебил знакомый голос, принадлежащий тому, кого не должно здесь быть:
Какая неожиданная встреча, Яна! Не знал, что ты тоже любишь здоровую кухню!
Из-за спины, как черт из табакерки, показался Олег.
Я вздрогнула и испуганно посмотрела на Виталика, в ожидании его реакции. Хотелось рассмеяться от того, как нелепо вышла наша встреча, пнуть не вовремя появившегося Олега, объяснить про все и развод в том числе, но еще больше хотелось залезть под стол и уползти в направлении выхода, оставив этих двоих наедине.
Виталик откинулся на спинку дивана и с видом театрального критика обвел взглядом нашу импровизированную сцену. Все происходящее его ничуть не занимало, а застывшая вместо лица маска демонстрировала скуку.
Яна, душа моя, ты не представишь меня своему другу? Олег умел звучать одновременно вежливо и мерзко.
Вы знакомы, Виталий
Геннадьевич, мой бывший руководитель, сейчас мы вместе работаем над проектом и я зависла, пытаясь понять, как лучше представить Олега. Мужем он мне уже не был, бывшим еще не стал, а потому просто произнесла имя. Без отчества, зная, что его это взбесит.
Игнатов на несколько секунд задержал взгляд на мне, будто гипнотизировал, а потом моргнул ивсе изменилось. Вместо отрешенной белой маски его лицо снова наполнилось жизнью, а в глазах появилось стандартное выражение изучающее, холодное. Он молча поднялся, пожал Олегу руку и сказал, глядя в мою сторону, но не на меня лично:
Созвонимся вечером, чтобы обсудить план на завтра. О счете не беспокойся, я оплачу. Всего доброго.
Но мы же еще не закончили! я порывисто вскочила и еле удержалась от того, чтобы не кинуться вслед за картавым.
Закончили, Яна. Готовь все к конференции, я позабочусь о месте и организую информационную поддержку. С тебя речь.
Дверь бара мягко закрылась за Виталиком, но я этого уже не видела. Передо мной хаотично валялись разрозненные листки с планами и блокнот. Напротив сидел он. Причина моей бессонницы и преждевременных морщин. Олег изучающе наблюдал за мной и, поймав ответный взгляд, улыбнулся.