Шрифт
Фон
ПЕСНЯ О КОМПОЗИТОРЕ
В Пачелме его увидят,
Величают:
Юлий Гуд!
В Пачелме он только выйдет.
Малыши за ним бегут.
Отчего он знаменитый,
Носит ноты
Почему?
Он какой воспел сюитой
Дальний город Пачелму?
Юлий делает начало.
Пятый год изводит пыл,
Чтоб душевнее звучало:
«Чижик-пыжик, где ты был?»
Он не Глинка, не Пуччини
Муза впала в нищету.
У него по той причине
Сто нагрузок на счету.
В клуб
На поиски талантов,
На заводы и в район
От союза музыкантов
Непременно едет он.
Едет, лекции читает.
Он читает
и уже
По две темы сочетает:
О чиже
И о пыже.
Едет с музыкой баяном
И с трубой
для куража.
Без бокала будешь пьяным
От его чижа-пыжа.
Он прошел четыре школы,
Он по бегу чемпион.
Всюду,
Даже на уколы,
От союза ходит
он.
Этой практикой обширной
Он кого не улестит?
Хорошо за этой ширмой
Тем, кто в музыке мастит,
Кто, витая в поднебесье,
Может прозой пренебречь
Но, простите,
В этой песне
Не о них ведется речь.
Пусть мишенью служит Юлий:
Он не метит в Пантеон.
Видя горькие пилюли,
Их глотает
только он.
СЛУЧАЙ НА СТАНЦИИ
Стоянки не было в Хвостове.
А поезд шел.
Был близок он.
Дежурный с жезлом наготове
Поспешно вышел на перрон.
Уже белел дымок ажурный.
Взревел гудок в тиши немой.
И вдруг зажмурился
дежурный,
Присел дежурный
Боже мой!
Его хохлатки на пути.
Его добро.
С ума сойти!
Он их зовет,
А курам шутки.
Ведут куриный хоровод.
И в этом жутком промежутке
Застыл от страха куровод.
Бедняга дышит еле-еле.
Как уберечь себя от бед?
Стучат колеса
Неужели
Его добру спасенья нет?
Конечно,
Служба, если взвесить,
Ему безмерно дорога.
Но пусть бы куриц было десять,
Так нет,
Их больше сорока.
Их сорок две!
Быть может, это
На службе вовсе не резон.
Но ведь сейчас в разгаре лето,
Они несутся,
Им сезон.
Пускай и тут он судит ложно,
Пускай ошибка,
Ведь потом
Ее вполне исправить можно
Самоотверженным трудом.
Привычно взвесив обстановку,
Дает дежурный остановку
* * *
Я эту быль читал соседу.
Он был готов идти по следу.
Гремел он:
Типа упечем,
Когда в руках такие нити!
И тоном ниже:
Извините,
У типа курица Почем?
О ЛЮБВИ
Фомин заведует конторой
«Межрай
картофеле
загот»,
Завезено на склад которой
Ведро картофеля за год.
Здесь коллектив довольно старый.
Он занимает неспроста
По состоянью мешкотары
Одни отличные места.
Его борьбою с грызунами
Гордится местная печать.
Ему за хор
Хотели знамя
«Союзкартофеля» вручать.
Благодаря успехам этим
Везде, где лучших имена,
Мы на переднем плане встретим
Большое фото Фомина.
Что ж, на контору мы не ропщем!
Есть лежебоки, есть актив.
Как говорится,
Это, в общем,
Вполне здоровый коллектив.
Мы согласимся даже с теми,
Кто заверяет вновь и вновь,
Что безгранична их любовь
К заготовительной системе.
Одно смущает нас немножко,
Одна любовная деталь:
Любовь-то все же не картошка,
И это, право, очень жаль.
ЛАК И ДЕГОТЬ
До похвалы и денег лаком,
Олег писал романы лаком.
Но не принес удачи лак.
Теперь, творя под новым флагом,
Он только в дегте ищет благ.
Вы расточительны, Олег!
Оставьте дегтя для телег.
БЕСЕДА
В колхозе «Труд» торжественно
встречали
Приехавшего гостя свинаря.
Его качали
С музыкой вначале,
Потом еще без музыки качали,
Не подкачали, честно говоря.
Под выходной назначена беседа,
Рассчитанная душ на пятьдесят,
С рассказом приглашенного соседа
О раннем рационе поросят.
Правление для пользы рациона
Билеты разослало, охватив
Всех основных работников района,
Торговый и хозяйственный актив:
Перепеленко с базы нефтесбыта,
Сидоркин из конторы общепита,
Нырков из райгутапа
И Седов
Заготовитель ягод и плодов,
Как представитель города Ирбита.
В число гостей попал животновод.
В раздумье, продолжительном
и тяжком.
Учли, что он уже который год
В колхозе держит первенство по
шашкам.
Столы с утра готовили к беседе.
Ответственный за вечер агроном
До одури носился на «Победе»,
Вино заготовляя в основном.
Он угостил на славу гармониста.
Чтоб, не жалея силы и огня,
Тот гармонист ударил голосисто
На полные четыре трудодня.
Влекомые колхозным рационом,
Собрались гости в зале лекционном:
Перепеленке с базы нефтесбыта,
Сидоркин из конторы общепита.
Нырков из райгутапа
И Седов
Заготовитель ягод и плодов,
Как представитель города Ирбита.
Налили. Закусили. Той порой
Держали речь по существу вопроса.
Затронули период опороса
И весело налили по второй.
При этом так ударила гармошка,
Что агроном, закончить не успев
И будучи чувствительным немножко,
Последний вывод сделал нараспев.
Но это не заметили, наверно,
Поскольку были все увлечены
Обзором достижений свинофермы
В разрезе колбасы и ветчины.
Дальнейшее естественно и просто:
Беседа шла,
И тостов было до ста.
Их поднимали вечер напролет
За новые успехи свиноводства
На три десятилетия вперед.
А утром, вид утратив элегантный,
Испытывая зуд и костолом,
Поверженные зоопропагандой,
Лежали рядом в зале
Под столом:
Перепеленко с базы нефтесбыта,
Сидоркин из конторы общепита,
Нырков из райгутапа
И Седов
Заготовитель ягод и плодов,
Как представитель города Ирбита.
И все-таки не скажем,
Что бесследно
Прошла в колхозе
Данная беседа.
Во-первых, наказали счетовода
За то, что он
Забыл послать билет
Директору кирпичного завода.
А во-вторых,
И это тоже след!
Три тысячи списали на обед.
ДРУЖБА
Его судьба была завидна.
Сиял Арсений Сидорук:
Свояк Арсения и друг
Был головою «Главповидла».
Их дружба нежная росла.
Она вошла в такую фазу,
Что, право, не было числа
Звонкам начальника на базу.
Потом, в итоге потрясений,
Он стал директором кафе.
И, дружбе преданный,
Арсений Ходил отныне подшофе.
Съедал недюжинный атлет
Не меньше дюжины котлет.
Теперь не тот его запал:
Приятель данного атлета
За что-то темное попал
В администраторы балета.
Когда ушла сюда «рука»,
Поблекли дни Сидорука.
Ему в театре тесно, жарко.
На сцене вся игра нема:
И не поют и слов нема!
Зато в кармане контрамарка.
И потому зимой и летом
И в дождь, и в холод, и в туман
Всегда следит он за балетом,
Как самый злой балетоман.
Но друг отходит от искусства,
Коварно линию держа
На заготовки фуража.
Сидоруку до боли грустно.
Он этой вестью поражен:
Что будет делать
С фуражом?
Шрифт
Фон