Перешивкина. Не годится вам, барин, меня, старуху, бранить, я вас на руках нянчила.
Поль. Кажется, она обижаться вздумала. Вот одолжит!
Прежнева. Оставь ее, мой друг!
Перешивкина. Ничего матушка, ничего, пусть шутит. Он уж такой шутник! Еще маленький мне как-то чепчик сзади зажег.
Поль. А, помнишь!
Перешивкина. Как не помнить! Все волосы сжег, да и лицу досталось. А вы, барин, не смейтесь надо мной; я еще, может, пригожусь вам.
Поль. На что ж ты мне пригодишься? В огороде вместо чучела поставить.
Перешивкина. А может быть, на что другое пригожусь, Павел Петрович. Как знать? Что, матушка барыня, не обидитесь вы на мои глупые слова? Может, я какое слово и к месту скажу.
Прежнева. Что такое? Говори!
Перешивкина. Есть у меня одна дама знакомая, Серафимой Карповной зовут. Я завсегда к ним в дом вхожа. Она, вот видите ли, матушка, купеческого роду, только была за господином Асламевичем, важный человек, в чинах. Он, матушка, один раз генералом был.
Поль (хохочет). Как это так?
Перешивкина. А вот как: где он служил-то, так ихний генерал в отпуску был, в это-то самое время он и был генералом целый месяц.
Поль. А, вот как. Ну, ври, ври!
Перешивкина. Это истинно я вам говорю. И всего один годочек жила она с ним, а теперь вот другой год вдовеет... Да вы не рассердитесь, матушка барыня...
Прежнева. Ну, продолжай!
Перешивкина. Красавица собой и добрая, а уж скромная какая! на редкость. И расчетливая, уж на наряды или там на какие безделицы денег не промотает.
Поль. То есть просто скупа.
Перешивкина. Не то что скупа, а расчетлива, хозяйка хорошая. Теперича приданое, которое за ней дадено, значит, все при ней состоит. Одних денег полтораста тысяч.
Поль. Полтораста тысяч!
Перешивкина. Сама, сама видела, все эти билеты у нее в шкатулке видела; при мне считала. Только вы лучше велите мне, дуре, замолчать. Ведь язык без костей, пожалуй, мели, что хочешь. Хоть она для меня женщина и добрая, а вы все-таки мне дороже ее. Бог с ней! За что же я вас буду напрасно в гнев вводить!
Прежнева и Поль. Ничего, говори, говори!
Перешивкина. Коли приказываете, так буду говорить. Вот матушка барыня, так сказать, по-нашему, по-женски: дело молодое, другой год вдовеет... ну, вот она... И не то чтобы лгу: я на себя и греха этого не возьму. Я всегда вашим добром довольна. Могу ли я это забыть! Конечно, мы люди маленькие, а добра не забываем, и завсегда, чем могу, услужить...
Поль (махнув рукой). Ну!
Прежнева. Да ты продолжай!
Перешивкина. Слушаю, матушка. Вот она у вас тут по соседству живет. Налево белый каменный дом; Павел Петрович часто мимо ходит.
Прежнева. Ну, так что ж?
Перешивкина (на ухо). Влюбилась.
Прежнева. Что?
Перешивкина (громче). Влюбилась. Ей-богу!.. Да.
Прежнева (смеется). Да что ж тут удивительного? Ты глупа, душа моя! Еще бы в него-то не влюбиться! Вот редкость!
Перешивкина. Ну, само собой, барыня; да ведь с деньгами.
Поль (поет). La donna e mobile...
Перешивкина. Я, говорит, влюблена, Устинья Филимоновна. -- В кого, говорю, матушка, в кого? -- А вот посмотри, сейчас пройдет. -- Я гляжу в окно-то, а Павел Петрович и идет; а она мне и говорит: вот он. Я так и ахнула!
Поль (поет). La donna e mobile...
Перешивкина. Конечно, надо Павлу Петровичу самому посмотреть: понравится ли еще. Ну, да коли сомнение имеете, можно и в Опекунском справиться, билеты-то все именные. Отчего же не справиться? Любовь любовью, а деньги деньгами. Ведь это дело вечное.
Поль (подходит к матери). Maman, я иду гулять.
Прежнева. Прощай, мой друг! (Целует его в лоб.)
Поль (тихо). Хлопочите. (Уходит.)
Прежнева. Вот видишь ли, милая Устинья Филимоновна, не велика радость для моего Поля, что какая-то мадам Асламевич в него влюбилась... Однако, если он ее увидит, может быть, она ему и понравится... Я, конечно, с своей стороны, не буду препятствовать ему, хоть она и из купеческого звания... Мне только был бы он счастлив... (Встает.) Пойдем, я велю тебя чаем напоить... Только ты уж веди себя поумнее.
Перешивкина. Матушка, я по гроб жизни...
Уходят.
КАРТИНА ВТОРАЯ
ЛИЦА:
Карп Карпович Толстогораздов, купец, седой, низенький, толстый.
Улита Никитишна, жена его, пожилая женщина, без особых примет.
Серафима Карповна, дочь Толстогораздова, вдова, высокого роста, худощава, необыкновенной красоты. Походка и движения институтки. Часто задумывается, вздыхает и поднимает глаза к небу, когда говорит о любви; то же делает, когда про себя считает деньги, а иногда и просто без всякой причины.
Матрена, горничная, дальняя родственница Толстогораздовых. Молодая девка, полная, тело мраморной белизны, щеки румяные, глаза и брови черные. Ходит в шубе, рубашке с кисейными рукавами, в косе ленты.
1-й кучер, Толстогораздова.
2-й кучер, Серафимы Карповны.
Двор. Направо галлерея дома, на заднем плане сад; налево надворное строение; две двери: одна на погреб, другая на сенник.
I
На дворе
1-й кучер сидит на приступке у погребицы. Матрена входит.
1-й кучер (поет тонким голосом).
Прежде жил я, мальчик, веселился,
Но имел свой капитал.
Капиталу, мальчик, я решился,