Можно ли считать губы Соколова порочными?
Определенно.
Рост, цвет глаз, щетина
Он же не решил, что я правда?
Оставь надежду, скудоумная.
Дмитрий Константинович точно уверен, что я по нему сохну.
Или теку, если верить моей писанине.
Прям каждое утро начинаю с мыслей, как хочу отдаться генеральному.
Далек человек от реалий простых смертных.
Каждое утро я хочу сдохнуть и на Мальдивы. Я никогда не была на Мальдивах, но они кажутся мне отличной альтернативой рабочему дню в душном опенспейсе с крайне скучными обязанностями.
Да уж. Сегодня скукой даже не пахнет. Скреативила так скреативила.
Не порно, но задорно.
Хотя в моем
больше не будешь. Обещать и не выполнять?
Вообще отсвечивать, нервно облизываю губы.
Соколов убирает от моего лица прядь, выбившуюся из укладки, утраченной в процессе перечитывания рассказа. От уха вниз по шее бегут мурашки и локализуются в две самые крупные, настойчиво пробивающие ткань моей блузки.
Только сейчас мне не холодно, а очень даже жарко, хотя в кабинете по-прежнему свежо. Сердце работает с перебоями, внутренности завязываются в узел.
Ты уже засветилась, не успокаивает меня Дмитрий Константинович, его палец скользит вдоль моего ворота, и мелкая верхняя пуговка выскакивает из петли. Я внимательно ознакомился с твоими предложениями, Маша. И нахожу проект весьма перспективным. Особенно меня заинтересовала часть на третьей странице
Судорожно вспоминаю, что я там набредила.
Твою ж Машу.
То есть меня.
То есть героиню драли со смаком прямо на рабочем столе босса. На третьей странице.
Ты мне своими домогательствами весь рабочий процесс остановила, Маша, севший голос будоражит, хоть я и стараюсь абстрагироваться.
Я просто ошиблась адресатом, это все художественный вымысел, шепчу я.
На свою беду я все-таки поднимаю глаза на Соколова.
Мокрая мечта. Ему вряд ли больше тридцати. Высокий, плечистый, темноволосый.
И собирается меня поиметь. По глазам вижу, что уже разложил меня прямо на этом самом столе и жарит.
Вместо ужаса и возмущения я испытываю прилив чего-то другого.
Тело выкидывает гадкий несвоевременный финт.
Легкий спазм внизу живота, заставляет меня закусить губу.
Я уже понял, Маша, склоняясь ко мне ближе, отвечает Соколов. Но это не значит, что я тебя не накажу. Раз дисциплинарка не подходит, используем старый добрый способ. Судя по всему, тебе даже понравится.
И прежде чем я нахожу аргументы в свою защиту, он меня целует.
Целует!
Но ужас в том, что я, вместо того чтобы отпрянуть, тянусь к нему. И отвечаю, когда наглый язык по-хозяйски вторгается в мой рот.
Пульс зашкаливает.
А босс и вправду наказывает. Властно сминает мои губы, царапает кожу щетиной, а я ни фига не брыкаюсь, не ору: «Помогите, насилуют!».
Впервые в жизни я завожусь от поцелуя.
Да я даже не сразу соображаю, что Соколов меня уже поднял на ноги, и его горячая ладонь греет мои свободолюбивые груди, слегка пощипывая соски.
Я целуюсь как в последний раз в жизни, и в себя прихожу, только когда, сжав мою ягодицу другой рукой, генеральный начинает подтягивать юбчонку вверх.
Прекращаю этот беспредел, и облизывая припухшие губы жалобно смотрю на босса. Меня еще потряхивает. Прижатая к мужскому телу, я оцениваю, какой Соколов не только на вид, но и на ощупь.
А он твердый. Весь.
Под классической рубашкой не видны литые мускулы, а вот если руками
Каменный. Прям на сто из ста.
Везде.
Кое-что красноречиво упирается мне в живот, и заставляет коленки превращаться в желе. Это что-то немного пугает размерами.
А может, не надо меня наказывать? робко прошу я. Я же не виновата
Поздно, Маша. Я настроился.
Глава седьмая
Одной рукой он методично расстегивает пуговки на моей блузке.
Еще одна пуговка, и мои скромные прелести окажутся на свежем воздухе.
Это нарушение лепечу я, ничего не предпринимая, чтобы остановить происходящее. В кодексе корпоративной этики
Сказано, что голые ноги недопустимы. Но ты уже нарушила этот пункт. Я считаю, где голые ноги, там и голая грудь. Хуже точно не будет, бормочет Соколов, гипнотизируя открывающуюся его взору натуру.
Он еще и заметил, что я без колготок
Но я-то не об этом!
Там сказано, что в Соколов-групп не приветствуются порочные связи
Только несогласованные руководством, уточняет генеральный. Эта связь находит полнейшее одобрение на самом высоком уровне, с этими словами мою трепещущую ягодичку снова стискивают.
От этого жеста тяжелеет внизу живота, и будто жидкое тепло приливает к промежности.
И я, наконец, осознаю, что если ничего не сделать, то меня в самом деле натянут прямо здесь, на этом самом чертовом столе!
Но как тут что-то делать, когда ноги слабеют, сердце колотится, а организм в целом намекает, что не прочь отхватить немного мужика И вообще, это так
все запретно, порочно и неэтично, что усиливает возбуждение.
А мозги возмущаются и паникуют. Позволить незнакомому мужику забраться ко мне в трусики? Неслыханно! Я же не шлюха! И мама бы не одобрила! И он подумает, что легкодоступная!
Тут надо либо трусы надеть, либо крестик снять.
А я не определилась!
Но моральные принципы все же берут верх, над желаниями плоти.