Слава, наклонившись к Ване, поцеловал его волосы и прошептал на ухо:
- Мне пора домой.
Мальчик, выпрямившись, прижался к нему и захныкал:
- Ну, не уходи
- Я завтра снова приду, - пообещал Слава. А сейчас мне нужно к Мики. Он же там один.
- Я тоже тут а-а-адин, - возразил Ваня.
- Нет, тут есть другие ребята, врачи и медсестры, они за тобой смотрят. А за Мики никто не смотрит. Ты же знаешь, что будет, если за ним не смотреть.
Ваня согласился:
- Ну да, будет к-к-капец.
Они душераздирающе прощались: Ваня, вцепившись в Славу, плакал и повторял: «Я люблю т-т-тебя», а Слава тоже почти плакал (впервые Ваня сказал, что любит его), и заверял сына, что тоже его очень любит, но он должен, должен, должен пойти домой
Потому что есть ещё Мики. И его он тоже очень любит. Он старается быть достаточным для всех.
Когда он, уставший, вымотанный, мокрый от своих и чужих слёз, вышел из отделения неврологии в опустевший холл, где посетители потихоньку разбредались по домам, то заметил на одном из кресел прикорнувшего человека. Он сидел боком, поджав одну ногу к себе и опершись щекой на оранжевую обивку. Обнимал руками знакомый рюкзак.
Слава подошёл ближе, наклонился и прошептал на ухо:
- Макс
Парень открыл глаза и сонно посмотрел на Славу.
- Ты чего? спросил Слава, имея в виду: «Чего не ушел?»
- Я же должен был забрать свой контейнер обратно, - серьёзно ответил Макс. Но тут же расколовшись, засмеялся: - На самом деле, просто просто так. Вдруг ещё бы что-то понадобилось.
Слава, осторожно дотронувшись до его щеки, сказал:
- Надо было ехать домой. Я думал, ты так и сделал.
Макс взял Славину руку, нежно коснулся пальцев губами. Спросил, вставая с кресла:
- Он поел?
- Да. Не стошнило, - ответил Слава с нескрываемой отцовской гордостью. Сказал, что вкусно.
Макс заметно удивился.
- Первый раз готовил, - признался он. Ненавижу манную кашу.
Слава рассмеялся:
- Я тоже.
Они взялись за руки, переплетая пальцы, и направились к выходу. Девушка на регистратуре вежливо сказала: «До свидания, хорошего вечера». Они вежливо ответили ей то же самое. Слава улыбнулся собственным мыслям: вот для чего он сюда приехал.
Уже в машине, по дороге к дому Макса, Слава рассказывал, как Ваня начал называть его «папой», и сказал, что любит, и лежал у него на коленях, и не хотел отпускать, а Макс сидел
чуть боком, слушал, слегка улыбаясь, и не сводил со Славы взгляд.
Когда Слава припарковался на Юнион-стрит возле дома 750 и потянулся за прощальным поцелуем, Макс вдруг очень серьёзно сказал:
- Слава.
- Что?
Он напрягся. Он понял что.
- Я тебя
Нет-нет-нет-нет
Подавшись к Максу, Слава поцеловал его, не давая договорить. Они ударились губами, поцелуй получился грубым, почти болезненным.
Оборвав его, Макс спросил:
- Ты чего?
- Я понял, что ты хотел сказать, - проговорил Слава.
- И что ты думаешь?
Он на секунду замялся, прежде чем ответить:
- Я тебя тоже.
Макс улыбнулся. Слава дрогнул губами в подобие улыбки. По крайней мере, никто из них не сказал «люблю».
Почти 15 лет. Лев [29]
Он разучился спать. Это стало главной проблемой.
Чтобы её решить, он пытался понять, что случилось.
Разглядывая синяки и ссадины, он воображал разные варианты: от нестрашных (может быть, даже героических) до самых пугающих и кровавых. Нестрашным происшествием была, например, драка. Особенно, если он дрался, защищая себя, или дрался с целой толпой (с целом толпой геев в гей-баре, а почему нет?). В конце концов, может, это были и не геи, может он встретил кого-то по дороге домой и тогда подрался. Почему-то воображать драку с гетеросексуальными мужчинами было приятней, чем с гомосексуальными в первой будто бы больше чести.
Может, драка и не была героической такое он тоже допускал. Возможно, его просто побили, а защищаться он был не в состоянии. Это была бы стыдная история, но тоже не страшная Лев вообще не считал, что физическое насилие может оставлять какие-то пугающие последствия. Кого в этой жизни ни разу не били? Всех били. И что теперь?
Другое дело сексуальное насилие. Льву даже не хотелось об этом думать, но нет-нет да и возвращался мыслями к содранным коленям, синякам на бедрах и следам от ремня на руках. Если это и вправду была драка, Лев не мог представить, как она выглядела, но при мысли об изнасиловании воображение подкидывало сотни подходящих картинок, которые всё объясняли.
Когда ему надоело изучать своё тело, измеряя размеры синяков и прикидывая, как они могли быть нанесены, он снова отправился в бар. Не за сексом и алкоголем, а за ответами.
Разговор с Тахиром получился коротким и неинформативным. Поймав парня за барной стойкой, Лев, не здороваясь, сразу перешёл к делу: спросил, чем закончился тот злополучный вечер. Тахир будто бы и не удивился вопросу. Лениво потирая бокалы полотенцем, перекинутым через плечо, он произнес: - Перед закрытием ты ушел с тем рыжим парнем.
- Почему не с тобой?
- Ты сказал, что хочешь уйти с ним.
- Я этого хотел?
- Вполне, - сдержанно, даже несколько обиженно ответил Тахир. Вы долго флиртовали.
- Я с ним флиртовал? снова не поверил Лев.
- Похоже на то.
Бокал противно скрипел от чистоты, но Тахир не переставил елозить по нему тряпкой.