«Надеюсь, хоть на тусовке было весело», - подумал Лев, глядя на фонтан крови.
Он обернул жгут вокруг плеча девушки, затянул и щелкнул автоматическим зажимом. На долю секунды ему стало не по себе, накатило чувство дурноты, знакомое ему с третьего курса похожее случалось, когда он только привыкал быть врачом: привыкал к крови, к моргу, к трупам.
Но он же не в морге. И крови не боится. И жгутов не боится тоже.
Поэтому Лев напомнил себе, что сейчас не его очередь умирать, и, сделав вдох-выдох, потянулся к кислородной маске.
Девушка выжила.
До конца рабочего дня Льва подташнивало от вида жгутов, повязок и фиксирующих ремней на кроватях. Особенно если они были на человеке.
Вечером, вернувшись домой, он сразу забрался под одеяло. У него болело тело. Теперь, когда похмелье полностью отпустило, он мог различить эту боль: телу было плохо не от алкоголя. Телу было плохо, потому что с ним что-то сделали. Ужасно ныли запястья, саднили ранки на коленях, а куда ни повернись, протестующей болью отдавали синяки. Он всё ещё пытался верить, что просто упал, но
Он снова зарылся лицом в розовую футболку, вдохнул любимый запах и подумал: «Я хочу к Славе». Ему нестерпимо хотелось утешения. Он представлял, как Слава обнимет его, забирая в свои объятия, и зашепчет на ухо нежные глупости совсем нераздражающие, какие умеет подбирать только он.
Мой родной, мой любимый, моё солнце
Он представлял, как Слава целует каждую ссадину на его теле, каждый синяк, и они заживают под его губами просто потому, что это Слава. Он излечивает.
За эти дни Лев убедился, как сильно его мужчина отличается от других мужчин. Всё, что он представлял, о чём беспокоился и чего боялся, когда впервые соглашался быть снизу, сбывалось теперь. Другие мужчины оказались именно такими, как он думал. Они хватали, били, унижали, самоутверждались, делали больно, они брали его. Другие мужчины делали со Львом то, что когда-то Лев делал с другими мужчинами.
Слава никогда его не брал, только отдавал. И Лев ложился с ним в постель, точно зная, что ночь не закончится этим. Слава бы не притронулся ко Льву, зная, что он пьяный. Это правило номер три. Номер три сразу после «спросить согласия» и «остановиться, услышав «Нет». Почему другие мужчины не знают этих правил?
Лев, разжав футболку, опустил руки, расстегнул ремень и вытащил его из петель. Поднёс к запястью и сравнил ширину ремня с красными линиями на руках.
Они совпадали.
Почти 15 лет. Слава [28]
Детское неврологическое отделение располагалось на втором этаже. Ваню перевели из реанимации через неделю после выхода из комы: к этому моменту он начал реагировать на окружающих, разговаривать (заикаясь и проглатывая слоги) и питаться обыкновенным человеческим способом через рот, а не через трубки в венах. С последним, правда, возникали сложности: Ваню тошнило от любой еды. Врачи объясняли, что желудок должен заново привыкнуть к прежнему способу питания, а Ваня объяснял, что ему «просто невкусно».
Всё это, прохаживаясь по коридору с наушниками в ушах и мобильным в руке, Слава пересказывал Льву: начиная от истории, как их плачущего сына чуть не закололи транквилизаторами, и заканчивая последними новостями Ваня начал называть Славу «папой». Лев время от времени кивал, говорил: «Ясно» или слегка приподнимал уголки губ, изображая улыбку. В подобной отрешенности Слава наблюдал мужа уже не первую неделю, и каждый раз объяснял себе состояние Льва по-разному: «Может, он устал на работе»
«Может, он ревнует, что Ваня не называет его папой»
«Может, он скучает по детям»
И тут же: «А может, он правда не любит детей?»
Но о
последнем Слава думал не всерьёз: казалось бы, для Льва нет ничего проще, чем избавиться от детей просто перестать звонить. Ну, на всякий случай сменить номер, чтобы они тоже не звонили, да и всё. Но нет же он интересуется, спрашивает, переживает
Слава решил спросить прямо:
- У тебя всё в порядке?
Лев подвис на секунду, посмотрел в камеру и неожиданно ответил:
- Нет.
Слава даже растерялся: он ожидал от Льва горделивого отрицания проблем и перевода темы, а не прямой откровенности.
Опасаясь спугнуть честность мужа, Слава аккуратно спросил:
- Хочешь рассказать?
Лев помолчал, будто собираясь с силами, и Слава был уверен он обязательно бы рассказал, но из Ваниной палаты выскочил Мики и, в секунду оказавшись рядом, сообщил:
- Ваню опять стошнило.
Слава чуть не отмахнулся от него: «Подожди, не сейчас». Но, оглянувшись на палату, мигом переставил приоритеты в голове, и сказал Льву:
- Я перезвоню через несколько минут, хорошо?
Лев кивнул и отключил вызов первым.
По мнению Вани, манная каша в больнице «тошнотина» (из всех слов, он произносил это четче других), вот поэтому его и тошнит. Но ничего, кроме каш и бульонов, ему не разрешали. Пока санитарка уносила из палаты недоеденный завтрак (на подносе) и вытошненный завтрак (в тазике), Слава напомнил Ване, что раньше тот ел манную кашу и не жаловался.
- Она у них с к-к-к-к
- С комочками, - подсказал Мики.
Ваня кивнул и продолжил объяснять:
- Я хочу как д-д-дома. Без к-к-к-к
- Комочков! снова встрял Мики.