Славу беспокоило, что произошло с Мики.
Льва беспокоило, что произошло с Мики.
Сначала они обсуждали своё беспокойство в общих чертах. Лев говорил: «Поверить не могу, что он за ним увязался» и «Артур тот ещё сукин сын, целоваться с подростком что за идиотизм?». Слава говорил: «Я беспокоюсь, что Мики травмирован» и «Неважно, было ли это добровольно, потому что это априори было нездорово». Лев говорил: «Ну, Мики тоже хорош, какой дурак идёт ночью в отель к взрослому мужику?», Слава говорил: «Если он пошёл, значит, мы что-то сделали не так».
А однажды они встретили друг друга в гостиной с одинаковым предложением:
- Нам нужно поговорить о Мики, - сказал Слава.
- Хотел предложить то же самое, - сказал Лев.
Они поплотнее закрыли дверь.
- Я думаю, Артур его изнасиловал, - сказал Слава.
- Я думаю, Мики употребляет наркотики, - сказал Лев.
- Чего?! опешили оба.
С этого момента их временное перемирие закончилось. Лев ответил Славе, что у того «все насильники» и он, по всей видимости, привык сводить все проблемы к одной и той же теме. Слава ответил Льву, что тот всегда навешивает на Мики самые жуткие ярлыки от психических болезней до зависимостей. Лев говорил, что ничего не навешивает, что «наркотики всё объяснили бы».
- Ну, для чего он пошёл за Артуром, например? спрашивал Лев. Я считаю, что он уже был укуренный, и именно поэтому принял ряд неверных решений.
- Мне он сказал, что это Артур дал ему траву.
- А что он ещё мог сказать? закатывал глаза Лев. Мне Артур сказал, что Мики сам хотел с ним Короче, ты понял. Вступить в связь. А учитывая, какой Артур стрёмный, то сто процентов Мики был укуренный. Трава повышает либидо и делает всех красивее.
Слава обомлел от таких аргументов:
- То есть, ты веришь Артуру, а не своему сыну?
- Давай прямо: сколько раз мне врал Артур и сколько раз Мики?
- Недостоверная проверка на честность, - холодно ответил Слава.
- Может быть, - согласился Лев. Но Мики регулярно ввязывается в какую-то ерунду, потом врёт и выкручивается, потом попадается, и так миллион раз.
- И о чём он врал?
Лев, задумавшись, посмотрел в потолок, походил из стороны в сторону, и вспомнил:
- Об оценках. Помнишь, как он вырывал страницы из дневника? И пытался оттереть двойку лезвием бритвы, это ещё в пятом классе
У Славы руки опустились от беспомощности. Как вести диалог на таких разных уровнях понимания проблемы?
Заметив его бессилие, Лев с некоторым раздражением проговорил:
- Ладно, допустим, ты прав. И что? Что мы можем сделать? Непонятно. А если я прав, то Не знаю, может, он скоро умрёт. Поэтому надо что-то делать.
Слава развёл руками:
- И каков твой план?
- Я думаю, он должен быть наказан
- Да за что? мученически простонал Слава.
- В смысле за что? искренне не понял Лев. За то, что пошёл ко взрослому мужчине в отель, накурился и попал в полицейский участок. Да и не в этом дело Если он курит траву, надо его ограничить.
- Как?
- Всё его общение с другими людьми должно стать подотчетным. Пусть рассказывает, куда идёт, где будет и когда вернется. Мы должны знать каждого, с кем он общается. И номера их телефонов. И адреса. И номера их родителей.
- И найдём ему психотерапевта, - вставил Слава.
- У нас нет на это денег.
- Есть.
- Нет.
Он посмотрел Льву глаза в глаза и с прохладцей в голосе сказал:
- Кто зарабатывает деньги, тот и решает, на что их тратить.
Лев, хмыкнув, ответил:
- Супер. Решай.
Он, стремительно поднявшись с кресла, вышел из гостиной.
Не прошло и минуты, как с индейскими криками (они получались от протяжного звука «А» и хлопанья
по губам) в комнату залетел Ваня. Он подскочил к пианино и радостно сообщил Славе, что собирается разучивать новую композицию.
- Миз Ньюман говорит, что у меня хорошо получается, она дала мне на разбор буррэ из «Французской увертюры», а полонез я выучил за один урок, она говорит такого не бывает, но так бывает, я же выучил, а вчера она показала мне своего кота, она его не принесла, в смысле у неё в телефоне, на заставке, а то если бы она принесла, я бы опять чуть не умер, как в зоопарке.
Протараторив это, Ваня громко поднял крышку пианино, бухнулся на стул и ударил по клавишам. У Славы закололо в висках и, поморщившись, он попросил:
- Вань, пожалуйста, тише.
- Ладно, - понуро ответил мальчик и, устраивая мобильный с нотами на пюпитре, случайно уронил его на клавиши, снова издав какофонию звуков. Извини, прошептал он, вжав голову в плечи.
Слава, вздохнув, поднялся с дивана и вышел из комнаты, закрыв в гостиную дверь.
Ночью он слышал каждого.
Кроме Вани.
Почти 15 лет. Лев [15]
Через несколько дней после той злосчастной ночи Мики пришёл в норму: начал писать книгу про пацана-еврея. Лев был уверен, что это признак улучшений, а, может, даже доказательство их со Славой излишнего беспокойства: ну, если так подумать, сиди Мики на наркотиках, у него бы не оставалось времени на творчество.
С этим утверждением в голове Льва спорили, во-первых, все писатели-наркоманы (а это значит, почти все писатели), во-вторых, он сам: уж кому, как не Льву знать, что жажда творить неразрывно связана с внутренним неблагополучием. Но когда Льву было плохо, он писал о своих чувствах, а не о евреях, так что, может, это и не тот случай. Он даже думал: может, Мики настоящий писатель, потому что умеет жить в выдуманных историях, а Лев горе-поэт, потому что умеет только плавать в коктейле из собственных несчастий. Может, они несравнимы и это к лучшему.