Когда Мики, неоправданно весёлый и перевозбужденный, показал им видео, на котором между ним и Артуром случился поцелуй (как показалось Льву, совершенно добровольный), Лев начал убеждать Славу, что нужно уходить и во всём разбираться «без свидетелей».
- Ситуация неоднозначна, - сказал он.
- А, по-моему, однозначна, - сказал Слава.
- Мало ли, какие у этой истории детали, - процедил Лев.
Он был искренне убежден, что становиться фигурантами уголовного дела это последнее, что им нужно делать, находясь в Канаде.
Во-первых, этим делом бы точно не заинтересовалась канадская полиция: два россиянина, один из которых уже завтра будет за океаном кому это надо? Дело было бы передано в российское МВД, в чём Лев не сомневался. Дальше бы их спасла только халатность, иначе, если бы вдруг отечественные органы правопорядка в кой-то веки захотели бы хорошо сделать свою работу, они бы мигом выяснили, в какой семье воспитывался «потерпевший» на родине.
Во-вторых, Артур рассказал бы всё. Пугая этим Славу, Лев имел в виду: он бы рассказал про тебя, про меня, про нашу семью, про то, как мы растили его десять лет, как мы заключили брак, что всё случилось на свадьбе, что В общем, пугал последствиями для детей, которые даже не смогут съездить в гости к бабуле, потому что окажутся изъяты органами опеки ещё в аэропорту.
Но, кроме этого, Артур знал не только об этом. Он знал о случившемся в Америке во всех подробностях: где, когда, с кем, как При желании, этого чертового Якова можно даже найти и попросить подтверждений. Конечно, Льву ничего не грозит за давностью срока, но в совокупности с другими событиями, как это будет выглядеть? Дело о совращении мальчика из гей-семьи прогремит на всю страну, окажется во всех новостях, будет обсуждаться в «Пусть говорят», а один из папочек, замешанный в гей-изнасиловании, будет смотреться как вишенка на торте.
И, конечно, так не должно быть. Конечно, он бы хотел справедливости, если бы знал, что её можно добиться. Но реальность такова, что в их ситуации любое «щекотливое» дело, заведенное в России, будет превращать уголовный процесс в реалити-шоу.
Всё это он сказал Славе, когда они, покинув-таки участок, остановились в сквере. Промолчал только о своих опасениях, связанных с той давнишней историей в Америке. И пока они переругивались, выясняя, кто больше виноват и кого надо было звать на свадьбу, а кого нет, Мики начал плакать и кричать.
Он кричал, как они его уже задолбали, и какие из них получились дерьмовые родители, переваливающие с больной головы на здоровую, и Лев, слушая, поймал себя на мысли, что даже не злится, потому что всё это звучало как правда. И потому, что, на самом деле, он считал отвратным, что сорокалетний мужик поцеловал его сына неважно, добровольно или нет. Это отвратно.
Когда Мики, накричавшись, пошёл прочь, они решили его не останавливать. Они вернулись на парковку перед полицейским участком, сели в машину и на достаточном удалении от Мики поехали за ним на черепашьей скорости. Слава сказал, что так будет правильней, чем пихать его в машину силой, и правильней, чем позволить идти одному. Лев согласился.
Той ночью он не смог заснуть. Нашёл в переписке с Артуром данные об обратном рейсе и прикинул: если вылет в шесть, в четыре он должен покинуть отель. Лев выехал из дома в три.
Ждать в машине пришлось недолго от силы пятнадцать минут. Всё это время Лев пытался сообразить, что делать с такси, которое, вне всяких сомнений, Артур вызовет а это лишний свидетель. Да и отель находится под камерами, тут же засекут Лев разочарованно вздохнул: неужели придётся ограничиться разговором?
Как только Артур прошёл через раздвижные двери, Лев вышел из автомобиля и направился к нему. Артур застыл, то ли удивленный, то ли испуганный. Лев усмехнулся: на его месте он бы испугался.
- Угадай, почему я пришёл, - добродушно начал Лев.
- Из-за Мики, - произнёс Артур.
- Угадал, - и Льву тут же захотелось ему двинуть, но он считал у входа сразу три камеры, глядящие на них с трёх разных сторон.
Артур принялся оправдываться:
- Слушай, он сам за мной пошёл, сказал, что ему шестнадцать, говорил, что хочет попробовать
Лев, поморщившись, перебил его:
- Не знаю, что у вас там произошло, - на этих словах лицо Артура почему-то расслабилось, - но ты не имел права к нему приближаться, неважно, сколько ему лет, и неважно, хотел ли он этого сам, потому что он подросток, а ты мужик в три раза его старше. И вообще Друзья так не поступают!
Последнее прозвучало совсем не устрашающие, но Лев выдохся: в драках он был сильнее, чем в разговорах.
- Ладно, я понял, - сказал Артур. Извини.
- Извинить? опешил Лев. Он говорит, что ты его совратил. Почему он так говорит?
- Я не знаю, Лев, он пришёл ко мне сам, он этого хотел.
- Но он говорит, что не хотел!
- Блин, ну ты же знаешь эти ситуации, чуть-чуть друг друга не поняли и сразу «насилие», - усмехнувшись, он добавил: - Тебе ли не знать.
Артур намекал на ситуацию с Яковом, но Лев думал не о ней, а о произошедшим накануне между ним и Славой. Слава, наверное, тоже
считает, что это было «насилием», но это ведь не так