С какой стороны ни посмотри, Арина права.
Если закрыть глаза на то, что Летов одобряет и поддерживает её ложь.
Глава 8. О боже, какой мужчина!
ЮляДверь за Летовыми закрылась. Юля бросила на себя взгляд в зеркало: настоящая лахудра! Волосы растрепались. Губы не накрашены
Да вообще почти ничего не накрашено. Так, бровки-реснички в режиме «кэжуал».
Ужасно.
Захотелось закрыть лицо руками.
Гордеева выдохнула.
Боже правый, какие глупости приходят ей в голову! Какая ей разница, что думает о ней женатый мужчина? Тем более муж Милены Летовой.
Самое лучшее, что можно сделать рядом с супругом Милены Олеговны надеть паранджу. А то вдруг той покажется что-нибудь аморальное?
А ей без вариантов покажется.
Удивительно даже, как она спустила супруга с короткого поводка? Страшно подумать к незнакомой репетиторше! А если бы его здесь обесчестили?
Конечно, в присутствии дочери это сделать сложно
Но ведь была, была возможность! Пригрозила бы своим холоднострельным оружием
Надо же, куда её понесло.
Долгое воздержание до добра не доводит.
Зато на какое причудливое зло подбивает!
Юля усмехнулась. Мечтать не вредно.
Но бессмысленно.
Гордеева отправилась на кухню. Под просмотр научпопа она разогрела ужин. Задержалась, конечно. Но что поделаешь, если с пяти вечера ученики один за другим? Только кофе можно себе позволить, чтобы голосовые связки не стереть о гранит науки. Теперь ещё и до девяти продлила удовольствие.
Зря она согласилась.
Нужно было настаивать.
Но сложно говорить «нет», когда на него упорно твердят «Но может всё же «да»?».
Единственное, чем себя успокаивала Юля, Милена о ней ещё не знает. Встреча была неожиданной не только для Гордеевой, но и для визитёров. Это было очевидно из реакции обоих. Как на новость отреагирует госпожа Летова большой вопрос. Это у Германа Рудольфовича выдержка, как у хорошего коньяка. А Милена Олеговна как болид Формулы-1, заводится с пол-оборота.
Ну и хорошо. Пусть они там выясняют, кто кому что должен.
Гордеева надеялась, что решение будет принимать мать семейства, и она решит не подпускать такую дрянь, как Юля, к её целованной в попу доне.
Правильнее было бы отпустить эту тему на самотёк: как сложится, так сложится, и лучше, чтобы не сложилось. Но вместо этого Юля пыталась себе представить, как же они там обсуждают в семейном кругу. Как Герман Рудольфович убеждает супругу. Как терпеливо выслушивает. Как пытается воззвать к разуму
Что-то слишком много в её мыслях господина Летова.
Не пора ли бы Юлии Игоревне баиньки?
Утром
Гордеева тоже нет-нет, да ловила себя на том, что прокручивала сцену общения с Летовым в прихожей. Не нужно было показывать, как больно по ней ударила ситуация с уходом из школы. Нельзя показывать хищникам уязвимые места. И вообще
Утренние дела шли своим ходом: раздать корм, полить цветы на подоконнике по мере надобности
Мобильный был тих и непоколебим вибрациями, как погост в безветренную ночь, хотя Юля ждала отказа. Возможно, после вчерашних разборок в семье Летовых просто никто не выжил
Или они решили отвалиться по-английски.
Гордеева заглянула в холодильник и осознала необходимость посещения магазина. Того, что там было, не хотелось. Хотелось себя порадовать после такого стресса! Она собралась и, водрузившись на верного Буцика, поехала в гипермаркет. Юлю всегда успокаивал квест по закоулкам из стеллажей и холодильных ларей. Можно бездумно пялиться на ряды товаров, подмечая на всякий случай: вдруг когда-нибудь для чего-нибудь
Гордеева? Привет! Как дела?
Юля вздрогнула и вывалилась из своих мыслей в реальность, где её поджидала Ольга Полушникова учительница технологии из той самой гимназии, где Юля честно отпахала шесть лет, пока работа не стала невыносимой. Ольга окончила вуз на пять лет раньше. За это время она успела выйти замуж, родить ребёнка и разойтись. Именно с такой Ольгой потрёпанной, но не сломленной матерью-одиночкой Юля и познакомилась, когда та вышла из отпуска по уходу.
Полушникова за время, что они не виделись, слегка раздалась, но была бодра и энергична. Она вообще относилась к категории неунывающих дам.
Привет, Оль. Рада видеть. Как ты?
Да как я? отмахнулась та, фыркнув, как темпераментная кобылка. Что у нас изменится?
Взгляд Юли непроизвольно скользнул по рукам собеседницы. Обручальных колец там не прибавилось, поэтому задавать вопросы о личной жизни Гордеева не стала.
Как дела в школе? Нина Васильна у руля? Не отправили на пенсию?
Куда ж она денется? Она же памятник. Кто же её посадит?
Громогласная директриса внушала страх всем: учителям, родителям, детям Учителям, правда, больше, чем остальным. Потому что а что она им сделает, кроме как наорёт? Учителя другое дело. Педагоги люди подневольные, повязанные трудовой дисциплиной и сотней обязанностей, выполнить которые невозможно, но за невыполнение запросто попасть под выговор. Много нехорошего может сделать директор учителю, если невзлюбит.
Родители, как люди независимые, часто жаловались на директора в городское управление образование и возмущались, почему её не снимают.
Так потому и не снимают.
Потому что Нина Васильевна, женщина старой закалки, с бронёй, как у Т-34, служила прекрасным буфером от родительских нападок, далеко не всегда справедливых.