Ага! Значит, ты согласна с тем, что Герман красивый мужчина?! выкрикивает так, будто подловила меня на горяченьком.
Господи, Ирма, да я и не собиралась спорить. Да, Герман однозначно приковывает взгляды. Но что мне до этого? И вы зря так насчет Инессы. Возможно, они просто поссорились и Герман сказал ей что-то в сердцах.
Не-е-ет, тут другое! хлопает ладонью по столу. Все, расстался он с ней. Чего ты думаешь, она побежала ко мне? Потому что не знает, как теперь подход к нему найти, надеялась через меня подлизаться, чтобы я словечко за нее замолвила. Дурочка. Знает, что не нравится мне. Видимо, это уже от отчаяния.
Ирма, мне, право, неловко обсуждать с тобой личную жизнь твоего сына.
Снимаю с огня турку, разливаю кофе по чашкам и ставлю перед бывшей
свекровью. Та принимается пить.
Я никогда не врала никому, Тамила. Ты моя невестка. Была, есть и будешь ею. Вероятно, это неправильно, я и не собираюсь настаивать на своей адекватности. Но, Тами, деточка, если бы я видела, как счастлив мой сын с другой, я бы ни о чем не заикнулась. Но он же любит тебя до сих пор!
Кофе горчит, гуща попадает на губы, и я морщусь.
Эти слова как насмешка.
Тринадцать лет прошло, как мы развелись, а вы до сих пор не поймете, что не было будущего у нашего брака.
Тогда не было, а сейчас есть, давит на меня.
Чертово дежавю, от которого начинает дико болеть голова. Вдруг это реально вселенский заговор и они договорились с моими родителями? Такое вполне себе может быть.
У меня другой мужчина, Ирма.
Да знаю я, какой там у тебя мужчина, отмахивается от моих слов. Эмка рассказывала мне, что он бывает у тебя набегами. Я тебя понимаю, как женщина женщину. Тамила, для здоровья тоже надо. Но у тебя ведь с этим Владимиром несерьезно!
Это неважно, Ирма. Наши отношения это только наше дело.
Бывшая свекровь кладет руку поверх моей и спрашивает вкрадчиво:
Скажи, ты любишь его?
Нет. Но я не в том возрасте, чтобы искать любовь, и тут же оправдываюсь: Я ищу здоровые отношения с нормальным человеком, который уважает меня, ценит. У меня уже был один брак по любви. Не уверена, что хочу еще раз так же.
Значит, все-таки была любовь, она кивает довольно.
Выдергиваю руку и кладу ее на колено, под стол.
Была не была. Все быльем поросло, Ирма. И я прошу тебя, не ковыряйся в этом. Ну сколько можно?
Битый час я уговариваю свекровь не совать свой нос в мои дела и дела Германа, прошу оставить в покое Инессу. Когда выпроваживаю гостью, голова становится просто чугунной.
Но вместо того чтобы лечь спать и расслабиться, я отвечаю на звонок Титова, который звонит странно-поздно.
Герман? спрашиваю встревоженно.
Мы с Эмилей попали в аварию. Она в больнице. Приезжай.
Глава 18. Я тоже не против
ТамилаСамолет приземляется в аэропорту Шарль-де-Голь, и я сразу попадаю в гущу человеческих тел.
Людей просто немерено. Все толкаются, суетятся, спешат.
На улице тоже вакханалия. Заваливаюсь в такси, устраиваю рядом с собой ручную кладь. На сборы времени не было, потому что после того, как позвонил Герман, я поспешила искать билеты, а ближайший рейс был через три часа.
Пока бывший муж покупал мне билет, я хаотично скидывала в сумку вещи первой необходимости.
К больнице Сен-Жозефа, пожалуйста, прошу по-английски.
С французским у меня все сложно, да и в панике я даже обычное «S'il vous plaît» выговорить не смогла бы.
Дорогу до больницы запоминаю с трудом в Париже я была лишь один раз и задержалась тут ненадолго, всего на три дня. В дороге телефон у меня сел, поэтому дозвониться до Германа нет возможности.
Когда такси останавливается, я выскакиваю из машины и бегу к ресепшен, где пытаюсь выяснить, где моя дочь и ее отец. В конце концов мне называют этаж и номер палаты.
Поднимаюсь на нужный этаж и залетаю в палату.
Она одноместная. На больничной койке лежит бледная Эми. Подхожу к ней, кладу руку на щеку.
Доченька шепчу хрипло и уже готова разреветься.
Но не успеваю это сделать, потому что меня обхватывают за плечи и прижимают к себе.
Я без труда узнаю Германа. Разворачиваюсь в его объятиях и утыкаюсь носом ему в грудь.
Все хорошо, врачи сказали, у нее легкое сотрясение, вкололи успокоительное, и теперь она спит, отчитывается он быстро.
Поднимаю взгляд и смотрю на загорелое лицо Титова. У него рассечена бровь, и я невольно поднимаю руку и пальцами касаюсь виска.
Запоздало ловлю себя на этой вольности и хочу отдернуть руку, но Герман перехватывает ее и прижимает к своему лицу.
Эта близость ненормальна. Она невозможна между нами. Мы друг другу практически никто, но одновременно с тем внутри проносится куча мыслей, эмоций. И страх, боль, радость оттого, что все хорошо.
Герман на секунду прикрывает глаза, и я замечаю мешки, которые залегли у него под глазами. Устал. Не спал. Наверняка испугался за дочь.
А ты как? спрашиваю его и все-таки забираю свою руку.
Нам не стоит переходить границ, нужно оставить все так, как есть.
Все в порядке, у меня никаких повреждений.
А это? указываю пальцем на рану.
Мелочи, отмахивается.
Как это произошло?
Герман берет меня за руку и тянет к небольшому диванчику, который стоит