Когда я вернулась, Сэйтаро-сан ждал меня, выпрямив спину.
Угощайтесь! предложила я, ставя дымящуюся кружку перед ним.
Все письма отца она забрала с собой на небеса, сказал Сэйтаро-сан.
Правда? удивилась я. Судя по количеству тех посланий, гроб его матушки перед кремацией был просто набит письмами изнутри. Я думаю, это прекрасно.
«Хотела бы и я отправиться в рай, похоронив себя в письмах от любимого человека!» думала я, потягивая какао напротив Сэйтаро.
После нескольких дней сжигания писем я решила почистить щеткой каменную полочку фумидзуки.
Росточки гиацинтов выглядывали из земли вокруг, точно любопытные тюленята
из морского прибоя.
Здрас-сте? окликнул меня с улицы какой-то незнакомый паренек. По-японски он говорил неважно. Меня зовут Аньоло. Я из Италии? Я принес вам? письмо от бабули!
Интонация Аньоло скакала вверх-вниз, точно дикий баран по горам. Парень вскинул руку в салюте:
Рад познакомиться?
А глаза Аньоло сияли, как звезды на рождественской елке. Вроде паренек неплохой.
У вас есть время? Может, выпьете чаю? предложила я, невольно перенимая его странную манеру речи.
Время есть, много! ответил он. И завтра, и послезавтра тоже нормально?
Из всех этих слов нормально, по-японски, прозвучало только слово «нормально».
За конторку «Цубаки» я вернулась уже с Аньоло.
Сейчас налью чаю! объявила я и отошла в подсобку. Не знаю, что у этого Аньоло за письмо, но если с ним говорить медленно, можно хотя бы выяснить, что вообще происходит.
Простите, но чай только зеленый
Пока я наливала чай, его ноздри дрожали, как у собаки.
Хороший запах, да? Так пахнет зима в Италии.
Нос у него при ближайшем изучении оказался длинным, как у Пиноккио. Кожа как у младенца, пухлые нежные щеки.
Прошу вас? Горячее, осторожно!
Махнув рукой на интонацию, я решила обходиться без мудреных вежливых слов, которых ему не понять, и говорила как можно проще.
Отхлебнув подкопченного чая, Аньоло задумался. С таким видом, будто никак не мог подобрать этому вкусу название. Но затем спохватился, взглянул на меня и, расстегнув свой рюкзак, достал оттуда бумажный пакет. К моему удивлению, его рюкзак был забит такими же пакетами.
Вот. Это писала ваша бабуля.
«Бабуля»? О чем это он?
С чувством, будто меня морочат лисы, я замерла, и он пояснил:
Моя мамуля японка. Отец итальянец. Мамуля в Италии познакомилась с вашей бабулей, и они потом долго писали письма? «Пен-френды» как это по-японски?
Слово «пен-френды» он проговорил быстро. Но японские «мамули» с «бабулями», похоже, здорово запутали его.
Вы хотите сказать, у моей бабушки с вашей мамой была переписка?
Да-да! Переписка! То есть они были подругами?
О том, что у Наставницы есть подруга замужем за итальянцем, я не слышала ни разу в жизни.
Мамуля очень любит вашу бабулю! добавил Аньоло.
Да что вы? Ничего об этом не знала. А они вообще встречались когда-нибудь в реальности?
Похоже, этого вопроса он не понял. Я переспросила словами попроще.
А сообразил он. Нет-нет! Не встречались! Но моя мамуля очень хотела встретиться. Даже хотела приехать на поминки? Но у нее тоже заболела мама мужа? И она не могла уехать из Италии. А мамы мужа уже больше нет.
Вот как? То есть они не встречались, но переписывались?
Si, si, si! радостно закивал паренек. Ваша бабуля все время писала про Хато-тян? Поэтому я решил вернуть ее письма вам.
Да не может быть! невольно вырвалось у меня.
В глазах Аньоло блеснули слезы.
Я вас не обманываю. Аньоло людям не врет!
Ох, простите! тут же поправилась я. Я не в этом смысле Просто не могу поверить!
Вот! Почитайте сами поймете. Ваша бабуля очень добрая. И очень вас любит.
Вот еще, фыркнула я про себя. Но почему-то уже и сама едва не расплакалась.
А теперь Аньоло пойдет? Был очень рад вас увидеть!
Как? Уже уходите? А что у вас дальше?
Дальше я учу японский дальше! Иностранный студент, ответил он невпопад. С таким гордым видом, что, хотя вопрос мой был не об этом, я не стала ничего уточнять.
Спасибо за все. Grazie!
Он взвалил обратно на спину рюкзак теперь уже заметно легче прежнего. И, рассыпаясь в неуклюжих поклонах, попятился к двери. На журнальном столике остался пакет якобы с письмами Наставнице от итальянской подруги.
Читать эти письма я не торопилась. Возможно, боялась встречи с какой-то новой, неведомой мне Наставницей. Но пока решила так и оставить письма в бумажном пакете.
Пакет был из какого-то итальянского супермаркета. Простецкий дизайн, на боку нарисованы какие-то фрукты-овощи.
Желание проверить, что это за письма, пришло ближе к вечеру. День пролетел так незаметно, что о закрытии магазина я вспомнила куда позже обычного.
Чем ближе весна, тем чаще охота прокатиться на велосипеде. Или я такая одна? Заперев двери «Цубаки», я сунула пакет с письмами в багажную корзину над рулевым колесом. Для встречи с Наставницей лицом к лицу нужно особое состояние. В домашних стенах мне его не достичь. Да и Наставница не из тех, кого можно одолеть первым же росчерком кисти.
В такие минуты я обычно отправляюсь в «Саха́н».
Этим крохотным трактирчиком в трех шагах по дороге от станции заправляет женщина, и кормят там очень изысканно. Торопясь, чтобы местные гурманы не успели разобрать все деликатесы, я налегла на педали и понеслась туда.