Подумал отец и отправился к солнцу. Взошел на гору повыше и говорит: «Солнце! Лед сказал ты сильнее его. Возьми мою дочь замуж!»
Отвечает солнце: «Будь я сильным,
В широкой степи в травяной кибитке жили старик да старуха. Был у них один сын отрада, а больше ничего и не было.
И вот умер старик, а нищета такая, что и завернуть его не во что. Не может сын отца в землю голым закапывать. Снял с себя бешмет, завернул тело, похоронил.
Прошло время. Заболела и мать, а там и померла. Остался сын круглым сиротой. Жалко ему мать в землю без покрова закапывать снял он с себя рубашку, в ней и похоронил.
Повернулся сирота к своей кибитке спиной, да и пошел он по белу свету почти что голым. Одни штаны на нем, и те старые-престарые.
Идет по первой попавшейся дороге, куда, зачем сам не знает. От голода и усталости кажется ему, что он на добром коне едет. Бьет себя по ногам, точно коня подгоняет, и сил вроде прибавляется.
И ехал на хорошей лошади по той дороге жрец-гелюнг, брат жены хана. Смотрит голый парень по обочине бредет. Подъехал гелюнг и спрашивает: «Кто ты, куда идешь?»
Я сирота, иду оттуда, где больше ничего нету, туда, где можно поработать, а потом и поесть, парень отвечает.
«Хорошо говорит, может, пригодится такой, гелюнг думает. Возьму с собой».
Посадил он сироту позади себя на лошадь, велел за пояс держаться.
Сел сирота позади жреца и думает: «Мечтал я о лошади и вот она. Пусть и другие мои думы так же сбудутся».
Едут они по степи, едут, озираются.
Полетели над ними журавли.
Гелюнг и говорит важно: «Журавли в степи травку щиплют сочную, кричат ласково, уху приятно крык, крык! Что за благородная птица!»
А сирота отвечает: «Журавли в болоте живут, в грязи ходят, лягушек едят. И птицы они самые обычные, кричат громко курлык, курлык!»
Рассердился гелюнг на сироту, спихнул его с лошади и давай бить. Сирота не промах, жрецу-гелюнгу отвечает сполна.
Подрались помирились, как в путешествии случается. Одному ехать хорошо, а вдвоем все веселее.
Едут дальше. Приехали к озеру. Там утки плавают, крякают. Жрец и говорит: «Утки наилучшие пловцы. И пух у них под пером легкий, теплый, и лапы широкие, и лучше них не плавает никто».
Как же, сирота говорит, вот уж. Ни пуха у него нет, ни лап, а плавает быстрее утки!
Разозлился жрец-гелюнг. Снова столкнул сироту с лошади и давай драться.
Дрались-дрались, устали помирились. Дальше поехали.
Ко дворцу хана приехали. Тут взяла гелюнга досада, что безродный, голый сирота всю дорогу ему перечил, а на его лошади ехал.
И стал жрец сестре-ханше на сироту жаловаться: «Пожалел я нищего путника, взял с собой, а он все время обижал меня, драться лез. Казни его, не хочу, чтобы он дальше жил».
Ханша злая была и приказала сироту казнить. Ей что, жив он, мертв, дела мало.
А сирота и говорит: «Вот вы жена хана, а не знаете, что такие дела, как казнь или помилование, овечья женская голова не решает, а только баранья голова, голова хана! Пусть он меня и казнит, как вернется!»
Рассвирепела ханша а стражники кивают. Говорят, прав сирота. И не стали его казнить, стали хана дожидаться.
Приехал хан. Услышал обо всем деле и зовет к себе сироту: «Как ты посмел гелюнгу перечить? Как ты посмел ханшу овечьей головой обозвать?»
А сирота и отвечает: «Послушай, хан, всю историю целиком. Как я отца и мать схоронил и от травяной кибитки в степи ушел. За что с гелюнгом дрался и почему с приговором ханши не согласился».
Выслушал хан сироту и постановил оставить его живым при дворце. Пусть ума-разума набирается и вместе с мудрецами-келмерчи на испытания приходит. Одежду дал и место при конюшне сироте определил.
Шло время. Придумал хан своим мудрецам-келмерчи задачу. Зовет их, приказывает: «Возьмите все по тощей овце и кормите ее. Сделайте так, чтобы жир в овце был, но такой, чтобы его видно не было, а мясо стало нежным и вкусным».
Взяли мудрецы-келмерчи по овце и разошлись. И сирота свою овцу взял.
Пришел на конюшню. Раздобыл шкуру волка, соломой ее набил чучело получилось.
Кормит сирота овцу, а затем ей чучело волка и показывает. Овца кругами бегает, блеет. Успокоится сирота ей еду дает. А потом снова чучело волка показывает!
Пришло время забивать овец. Келмерчи толстых и жирных овец привели. Забили всех у каждой слой сала в ладонь. А мясо овцы, что у сироты была, ни одной жиринки не видно! Но половина чана сала натопилась, а мясо было такое на губах тает.
Похвалил хан сироту, а мудрецов-келмерчи заставил все сало с их овец съесть, чтобы урок усвоили. И дает следующее задание: «Берите по щенку из моей псарни и учите его говорить».
Взяли мудрецы-келмерчи по щенку. И сирота своего щенка взял.
Привел его на конюшню. Еду показывает, да не дает. А как показывает, говорит: «Казы, казы» колбаса, значит.
Долго думал песик, в чем дело, отощал и потом догадался. Показывает ему сирота еду, а пес и говорит: «Казы, казы!» Тогда сирота ему колбасу и дает.
Пришли келмерчи и сирота к хану. Тот смотрит все собаки круглые, толстые.
А пес сироты тощий, все ребра видны.
Ты свою собаку голодом заморил! говорит хан.
Нет, не заморил, сирота отвечает. И потихоньку колбасу собаке показывает.