Отвечает ему воевода-мангадхай громовым голосом всеми пятью головами:
Если так, то садись на своего коня и отправляйся в путь, только не к хозяину своему, а ко мне. В моей юрте будешь жить, прислуживать мне станешь! Голос у воеводы был таким громким и зычным, что задрожала после его слов степная земля.
Схватил мангадхай Аранзала за узду, стегнул свою лошадь, усадил Овше позади себя в седло и тронулся дальше в путь. Поехал Овше с мангадхаем вместе а что поделаешь?
Прискакали они к юрте мангадхая, и пятиглавый воевода первым делом принялся за еду. Он слопал в один присест тысячу тогашей, выпил два колодца чигяна и осушил три колодца арзы.
Насытился мангадхай, разлёгся на овечьем покрывале. Видит Овше воевода теперь в хорошем расположении духа.
Что ж, говорит мангадхай Овше, расскажи мне, пастух-сирота, как там в твоих краях богатыри-батыры живут? Что эти слабые и худые сморчки делать умеют?
Отвечает ему Овше:
Наши батыры одним махом целый казан кипящего чугуна выпивают даже глазом не моргнут!
Мангадхай хитро ухмыльнулся. Велел слугам принести ему целых десять казанов с кипящим чугуном. Один за другим осушил казаны и ничегошеньки ему не сделалось! Стоит, смотрит на Овше и смеётся.
Ну, а что ещё твои батырыслабаки делать могут? спрашивает воевода.
«Не так-то прост этот мангадхай. Шутка ли выпить кипящий чугун! Нужно придумать что-то похитрее,
думает Овше. Надо его от слуг подальше увести, и туда, где холодно».
Наши батыры, чуть хвастливо заявил Овше, могут зимой в реке стоять по грудь, пока вода накрепко не замёрзнет. А когда лёд реку покрывает, они лёд ломают, как соломинку, и из воды невредимыми выходят!
Что ж, нахмурился пятиглавый, поедем туда, где реки замерзают. В наших краях таких не бывает.
Сел воевода на своего коня, а Овше на Аранзала, и поскакали они в соседнюю страну, где уже наступила зима. Меч свой в ножнах Овше прихватить не забыл, спрятал в пастушьи лохмотья.
Остановились они на берегу реки. Залез мангадхай в воду по грудь и стал ждать, пока река льдом покроется. Ждать пришлось недолго морозы в той стране стояли сильные. Вмёрз воевода в лёд, но вот пошевелил мизинцем лёд вокруг него на мелкие кусочки и рассыпался. Довольный собой, начал вылезать мангадхай из реки на берег.
Постой! кричит ему Овше. Я неверно тебе сказал, что вода должна быть по грудь! Встать надо в таком глубоком месте реки, чтобы вода тебе до всех пяти подбородков доходила, а кончики пальцев на ногах едва-едва речного дна чтобы касались! сказал так, а сам замер: поверит воевода его словам или нет?
Ухмыльнулся воевода, но ничего не сказал, вернулся в воду и побрёл на середину реки, в глубокое место. Вода ему до пяти ртов доходит, и вот уже снова река льдом покрылась. А он стоит, вмёрзший в лёд, и пошевелиться не может.
А теперь вылезай! кричит Овше.
Как ни старается мангадхай, а выйти на берег не в силах. Слишком глубоко зашёл он в воду. От злобы пыхтит, жила на лбу как канат надулась, а лёд проломить никак не получается.
Обрадовался Овше. Выхватил из ножен свой острый меч и побежал по льду к мангадхаю. Подошёл к вмёрзшим в лёд головам и говорит злодею:
Ну что, воевода? Вот и настал тебе конец! Не будешь ты больше угонять у бедняков коров и верблюдов, разорять селения, пронзать стрелами наших батыров и ребят малых в плен угонять.
Овше своим острым мечом отрубил ему все головы. На тех местах ещё несколько голов повырастали, поменьше. Отрубил и их Овше, и головы перестали расти. Прикрепил он их к седлу Аранзала и поскакал домой, в родную красную юрту, в прекрасную белую равнину Тюлькюр. Встретили его люди, с малыми детьми, со стариками, со своими верными конями.
Когда мангадхаи узнали о гибели своего пятиглавого воеводы, то сами разбежались кто куда.
А Жена воеводы услышала про гибель своего мужа, села в колесницу, запряжённую быками, и погналась за Овше. Но где быкам скакать так же быстро, как Аранзалу! Выдохлись быки, остановились, вонзили рога в землю, и где вонзили, там глубокие рвы остались, по ним до сих пор реки текут.
В день, когда Овше вернулся в равнину Тюлькюр, появилась над нею волшебная радуга. Поняли калмыки, что красный её цвет наделит Овше невиданной жизненной силой, горячей, как кровь. Жёлтый цвет яркий, как солнце, будет освещать его путь. А синий как вечное небо, будет оберегать батыра во время схваток с врагами.
Бюрюн-Тегес
давно в степи богатый кочевник Менген-Эргегчи. Было ему пять тысяч лет. А жене его было три тысячи лет. Говорят, что коней у них было восемьдесят миллионов, и паслись они во всех степях мира, и под солнцем, и под луной.
А коров они держали столько, что потеряли им счёт. Коровы были в пятнышках, с длинными хвостами, а рога у них были прямые, как у сайгаков. Когда коров пригоняли к дворцу, то занимали они всю степь, сколько хватало глаз.
А верблюдов было столько, что и сосчитать нельзя. Шли они красивой, величавой походкой, будто и не шли, а плыли, и каждая верблюдица вела за собой верблюжонка с мягкой шелковистой шерстью. И вот однажды Менген-Эргегчи решил обойти свои владения, осмотреть скот.