Она бросила его мне на диван и сказала:
Вот. Это тот самый, что тебе тетя Мила подарила. Тебе тогда два года исполнилось. Хороший мишка, отличный. Погляди, какой тугой! Живот какой толстый! Ишь как выкатил! Чем не груша? Еще лучше! И покупать не надо! Давай тренируйся сколько душе угодно! Начинай!
И тут ее позвали к телефону, и она вышла в коридор!
А я очень обрадовался, что мама так здорово придумала. И я устроил мишку поудобнее на диване, чтобы мне сподручней было об него тренироваться и развивать силу удара.
Он сидел передо мной такой шоколадный, но здорово облезлый, и у него были разные глаза: один его собственный желтый стеклянный, а другой большой белый из пуговицы от наволочки; я даже не помнил, когда он появился. Но это было не важно, потому что мишка довольно весело смотрел на меня своими разными глазами, и он расставил ноги и выпятил мне навстречу живот, а обе руки поднял кверху, как будто шутил, что вот он уже заранее сдается
И я вот так посмотрел на него и вдруг вспомнил, как давным-давно я с этим мишкой ни на минуту не расставался, повсюду таскал его за собой, и нянькал его, и сажал его за стол рядом с собой обедать, и кормил его с ложки манной кашей, и у него такая забавная мордочка
становилась, когда я его чем-нибудь перемазывал, хоть той же кашей или вареньем, такая забавная милая мордочка становилась у него тогда, прямо как живая; и я его спать с собой укладывал, и укачивал его, как маленького братишку, и шептал ему разные сказки прямо в его бархатные тверденькие ушки; и я его любил тогда, любил всей душой, я за него тогда жизнь бы отдал. И вот он сидит сейчас на диване, мой бывший самый лучший друг, настоящий друг детства. Вот он сидит, смеется разными глазами, а я хочу тренировать об него силу удара
Ты что? сказала мама, она уже вернулась из коридора. Что с тобой?
А я не знал, что со мной, я долго молчал и отвернулся от мамы, чтобы она по голосу или губам не догадалась, что со мной, и я задрал голову к потолку, чтобы слезы вкатились обратно, и потом, когда я скрепился немного, я сказал:
Ты о чем, мама? Со мной ничего Просто я раздумал. Просто я никогда не буду боксером.
Валентина Александровна Осеева
Хорошее (Художник И. С. Дунаева)
Солнце светит. Денек хороший.
И захотелось мальчику самому что-нибудь хорошее сделать.
Вот сидит он и думает: «Что, если б моя сестренка тонула, а я бы ее спас!»
А сестренка тут как тут:
Погуляй со мной, Юра!
Уходи, не мешай думать!
Обиделась сестренка, отошла.
А Юра думает: «Вот если б на няню волки напали, а я бы их застрелил!»
А няня тут как тут:
Убери посуду, Юрочка.
Убирай сама некогда мне!
Покачала головой няня.
А Юра опять думает: «Вот если б Трезорка в колодец упал, а я бы его вытащил!»
А Трезорка тут как тут. Хвостом виляет: «Дай мне попить, Юра!»
Пошел вон! Не мешай думать!
Закрыл Трезорка пасть, полез в кусты.
А Юра к маме пошел:
Что бы мне такое хорошее сделать?
Погладила мама Юру по голове:
Погуляй с сестренкой, помоги няне посуду убрать, дай водички Трезору.
Просто старушка
Подержи мои книжки! крикнул мальчик, передавая девочке свой портфель, и бросился на помощь старушке.
Когда он вернулся, девочка спросила его:
Это твоя бабушка?
Нет, отвечал мальчик.
Мама? удивилась подружка.
Нет!
Ну, тетя? Или знакомая?
Да нет же, нет! отвечал мальчик. Это просто старушка.
Почему? (Художник И. С. Дунаева)
Смотри, Бум шепотом сказал я и, сильно качнувшись, схватился за край скатерти.
Стол выскользнул из моих рук. Послышался звон
Сердце у меня замерло. Я тихонько сполз со стула и опустил глаза. На полу валялись розовые черепки, золотой
ободок блестел на солнце. Бум вылез из-под стола, осторожно обнюхал черепки и сел, склонив набок голову и подняв вверх одно ухо. Из кухни послышались быстрые шаги.
Что это? Кто это? Мама опустилась на колени и закрыла лицо руками. Папина чашка!.. папина чашка!.. горько повторяла она. Потом подняла глаза и с упреком спросила: Это ты?
Бледно-розовые черепки блестели на ее ладони. Колени у меня дрожали, язык заплетался:
Это это Бум!
Бум? Мама поднялась с колен и медленно переспросила: Это Бум?
Я кивнул головой. Бум, услышав свое имя, задвигал ушами и завилял хвостом. Мама смотрела то на меня, то на него.
Как же он разбил?
Уши мои горели. Я развел руками:
Он немножечко подпрыгнул и лапами
Лицо у мамы потемнело. Она взяла Бума за ошейник и пошла с ним к двери. Я с испугом смотрел ей вслед. Бум с лаем выскочил во двор.
Он будет жить в будке, сказала мама и, присев к столу, о чем-то задумалась. Ее пальцы медленно сгребали в кучку крошки хлеба, раскатывали их шариками, а глаза смотрели куда-то поверх стола, в одну точку.
Я стоял, не смея подойти к ней. Бум заскребся у двери.
Не пускай! быстро сказала мама и, взяв меня за руку, притянула к себе. Прижавшись губами к моему лбу, она все так же о чем-то думала, потом тихо спросила: Ты очень испугался?
Конечно, я очень испугался, ведь с тех пор, как папа умер, мы с мамой так берегли каждую его вещь. Из этой чашки папа всегда пил чай
Ты очень испугался? повторила мама. Я кивнул головой и крепко обнял ее за шею.