И ни слова от мамы.
Пропади оно все пропадом.
Я убедила себя, что дрожу исключительно от холода. В конце концов, огонь в камине почти потух. Я положила газеты на решетку, и меня обдало жаром. Усилием мысли я заставила себя отбросить тревоги и решительно направилась к письменному столу. Шерлок пусть идет к... к... к френологу, с мамой делать нечего, кроме как ждать, а научным искателем мне стать хочется, так что пора взяться за ум.
Я взяла пачку бумаги и поспешно вывела несколько набросков хорошенькой головки леди Сесилии. Потом украсила их разными шляпками широкополой и изящной с красивой отделкой; шляпой без полей; соломенной; самым модным на данный момент фасоном: миниатюрной шляпкой с целым букетиком перьев; и простой шалью. Огонь в камине погас, и в комнате становилось все холоднее. Я дрожала, пальцы у меня закоченели и с трудом держали карандаш, но останавливаться я не собиралась. Дальше пошли изображения Сесилии с убранными в пучок волосами и вовсе без шляпы; с головой, обмотанной старой тряпкой; в чепце служанки; с волосами, убранными назад словно хвост вьюрка; в обвязанном вокруг головы шарфе и даже с вуалью. Довольная своей работой, я позвонила в колокольчик.
Джодди, попросила я мальчика, когда он бойко вбежал в кабинет, разведи, пожалуйста, огонь в камине.
Он тут же поспешил выполнять задание. Я села в кресло и вытянула перед собой руки, наслаждаясь теплом. Рисунки остались на столе. Джодди пошел наполнять ведерко для угля. Сейчас он вернется и непременно их заметит.
Я наблюдала за ним краем глаза. Джодди замер, уставившись на разложенные по столу листы, и тут я уже не постеснялась подойти к нему и полюбопытствовать:
Узнаешь ее?
Он кивнул, напрочь позабыв о хороших манерах. Я не стала его за это корить:
Когда ты ее видел?
Точно не скажу, мисс Месхол.
В прошлом году?
Нет! Неделю-две назад.
На углу. С корзинкой.
Да.
Что на ней было надето?
Он показал на тот рисунок, где голова леди Сесилии была обмотана старой тряпкой.
О, только и сказала я, и все остальные вопросы вылетели у меня из головы. Я вдруг почувствовала ужасную слабость.
Видите ли, головной убор показывает положение человека в обществе. Это нечто вроде таблички на музейном экспонате.
И на табличке достопочтенной Сесилии в данном случае значилось «безнадежно бедна».
Моя теория о том, что она решила, как и я, помогать бедноте Лондона, пошла прахом.
Дело обстояло совсем иначе: леди Сесилия присоединилась к тем, кто жил в нищете.
Несколько часов спустя «миссис Рагостин», облаченная в дорогое, но скромное шерстяное платье для визитов цвета берлинской лазури и доломан в индийский огурец, подошла к внушительному особняку сэра Юстаса Алистера, баронета.
Я не спешила стучать в дверь и задержалась на тротуаре, чтобы изучить планировку здания. За городом поместья строились вширь, а в Лондоне ввысь, по необходимости. Кухня располагалась в подвале, над ней столовая (еду подавали через кухонный лифт), еще выше гостиная (как можно дальше от шума и грязи улиц), на третьем этаже спальни, на четвертом детская и классная комната, потом идут помещения для слуг и, наконец, чердак.
Я уже знала, что спальня достопочтенной Сесилии находится на четвертом этаже, прямо под помещениями для слуг.
Прикинув расстояние от ее комнат до земли, я покачала головой. Вовремя вспомнив, что привычный широкий шаг не подобает леди и надо идти мелкими шажками, я засеменила к другой стороне дома возможно, там дела обстояли чуть лучше?
Ничего подобного. А когда я подняла глаза на окна леди Сесилии, на меня уставились удивленные слуги, которые
трудились за домом.
Ты! властно окликнула я поваренка, который сгибался под весом помойных ведер. Подойди сюда.
Он, само собой, тут же подчинился, хоть и не знал, кто я такая главное, что манеры и одежда показывали мою принадлежность к правящему классу.
Когда он подошел чуть ближе, я шепотом спросила:
Где хранится лестница, по которой спустилась достопочтенная Сесилия?
Очевидно, она должна быть где-то на территории поместья. Никто не смог бы пронести ее по улицам Лондона незамеченным.
Мальчик потерял дар речи от столь наглого вопроса по запретной теме и молча показал пальцем на каретник, настолько большой, что в нем могло бы поселиться сразу несколько бедных семей.
В каретном дворе трое конюхов полировали симпатичное ландо. Завидев меня, они замерли, разинув рты.
Я подплыла к ним и приказала:
Покажите мне ту лестницу.
Один из них, очевидно наименее потрясенный моей наглостью, подвел меня к каретнику и показал на лежащую на крыше лестницу.
Крепкую, деревянную.
Разделенную на четыре секции.
Поднять любую из них мне было бы не под силу, а уж снять с крыши без посторонней помощи тем более.
А ведь все четыре части следовало скрепить между собой и поднять, чтобы прислонить к подоконнику леди Сесилии.
Благодарю, коротко бросила я и ушла, ничего не объяснив. Мысли у меня спутались в клубок.
Мне пришлось остановиться, перевести дыхание и вспомнить мамино лицо, чтобы успокоиться. Я подошла к парадному входу и постучала. «Будь скромной, напомнила я себе, когда дверь открыл хмурый дворецкий. Юная супруга доктора Рагостина застенчивая домоседка, ужасно наивная».