Заперто.
Я выудила из-под плаща свою «брошь» и вставила тонкое лезвие в замочную скважину.
Признаюсь, опыта в этом виде искусства мне было не занимать. Любой предприимчивый ребенок, выращенный среди неприступных кладовых и чуланов с сахаром, умеет взламывать замки.
И этот поддался с тихим щелчком. Я убрала кинжал и выдвинула ящик стола. Вполне ожидая увидеть огрызки карандашей, промокательную бумагу, деревянную
линейку и все в этом роде.
Ничего подобного там не было.
Содержимое ящика отражало замысловатый образ жизни моего брата. Револьвер, коробочка с патронами, лежащая на боку бутылочка, наполненная прозрачной жидкостью, игла со шприцем (как у врача) на бархатной подушечке и фотография красивой женщины в рамке. Последнее меня особенно заинтересовало, и я решила поразмыслить об этом на досуге.
Но не сейчас. Сейчас мне было не до этого.
Дрожащими пальцами я достала из ящика дорогую сердцу брошюрку, расписанную цветами, которую мама смастерила собственноручно. Глаза снова застлала пелена слез. Но времени радостно поцеловать или прижать книжечку к груди, у меня не было. На лестнице уже раздавались шаги миссис Хадсон. Я спрятала брошюрку под платье, задвинула ящик и в три широких шага пересекла комнату. Спустя мгновение после того, как я уселась в кресло и завернулась в плащ, в гостиную вошла миссис Хадсон с подносом.
Выпейте чаю, мисс.
Она подала мне этот жизнетворный напиток, а затем, к моему ужасу, наполнила свою чашку и села напротив, явно намереваясь составить мне компанию.
Еще не согрелись, милая? Может, все же снимете плащ, чтобы он не мешал наслаждаться чаем?
Я покачала головой. Мне не составляло труда изображать из себя растерянную, близкую к истерике девушку в беде, поскольку я в самом деле была близка к истерике, но не переиграла ли я? Нет, так дело не пойдет. Вдруг сострадательная миссис Хадсон собирается ухаживать за мной вплоть до возвращения моего брата?!
Кусочек пирога с грецким орехом? Она протянула мне тарелку.
Я покачала головой:
Н-нет, спасибо. Я... э-э... миссис... Я чуть не назвала ее по фамилии и еле успела вовремя себя одернуть.
Хадсон, милая.
Миссис Хадсон, прошу прощения... Вызвать румянец, пожалуй, невозможно, но мне этого и не потребовалось; я и так густо покраснела благодаря своей стеснительной натуре. По зову природы, пробормотала я. Возможно...
О, бедняжка, ну конечно! Миссис Хадсон, добрая душа, тут же подскочила. Сможете еще немножко подождать? Мне надо... кхм... все подготовить.
Я подозревала, что туалетная комната располагается в дальней части первого этажа, у задней двери, поскольку такие «удобства», устроенные в помещении, впускали в дом вонь канализации и никто бы не стал их строить у кухни или прихожей. Миссис Хадсон не могла отвести меня туда, не проверив состояние комнаты, к тому же ее надо было освежить туалетной водой и поставить в углу кувшин горячей воды с наброшенным на него чистым полотенцем.
Как только затихли шаги на лестнице, я поднялась, подошла на цыпочках к двери и тихонько ее отворила. Внимательно осмотревшись, я выскользнула за дверь, оставив ее приоткрытой, чтобы лишний раз не шуметь. А потом медленно спустилась по лестнице и вышла на улицу. Миссис Хадсон, разумеется, еще выполняла мою неприличную просьбу. Скорее всего, она услышала, как за мной закрылась тяжелая входная дверь. Я не стала терять время зря и побежала к стоянке экипажей.
Кебмен с сомнением взглянул на бедно одетую девушку, но я, к его огромному удивлению, бросила ему соверен, запрыгнула на сиденье и крикнула:
Британский музей!
Золотая монета заставила кебмена отбросить все сомнения, и он подчинился.
Я закрыла лицо капюшоном плаща, насколько это было возможно, и нетерпеливо вытерла ладонями слезы. (Платка и луковицы при мне больше не было.)
«Больше никакого нытья», строго приказала я себе; я совершаю поистине глупый, очень рискованный поступок, и мне важно мыслить трезво.
Кеб остановился у ступенек Британского музея.
Вместо того чтобы выйти, я выглянула в окошечко и сразу увидела Шерлока. Он дымил сигаретой, прислонившись к одной из колонн в стиле греческого возрождения перед входом, и выглядел обычным бездельником. Я не сомневалась, что с минуты на минуту какой-нибудь констебль возьмет его за шиворот и скажет идти своей дорогой. А мамы нигде не было видно. И если бы послание в самом деле было от нее и оказалось бы, что Шерлок всего лишь его перехватил, а не сочинил сам, и она пришла бы к музею, мой брат уж точно не стоял бы на ступеньках со скучающим видом.
Я с облегчением вздохнула и улыбнулась. Все-таки моя догадка оказалась верна. Мама за городом, в безопасности, а Шерлок считает, что может обхитрить свою скверную младшую сестру. Что ж, скоро он вернется домой и увидит, кто кого обхитрил.
Кебмен подошел к двери экипажа:
Мисс?
Едем дальше, сказала я.
Весь оставшийся вечер я сидела у зажженного камина и листала вновь обретенную брошюрку с шифрами. Как приятно снова видеть родную первую страницу с нарисованными от руки
золотистыми и красно-коричневыми хризантемами и надписью «АЛО НЭИ ЩИВ ХИО МХА МЕТ НАЗ ИРХ»! Правда, на ней появилось кое-что новенькое: Шерлок вывел карандашом решение «ЭНОЛА ИЩИ В МОИХ ХРИЗАНТЕМАХ».