И всё же на нашем конце мягче вода.
Ещё бы! У нас в колодце самая мягкая вода в деревне! подхватила обрадованная старушка, протягивая ему вышитое полотенце.
Это вроде наше полотенце?
Наше. А вообще-то, не говори, сынок, всё добро погорело! Только мелочь удалось вынести
Махибэдэр начала быстро рассказывать о пожаре, думая потом перевести разговор на дом строить его, не строить, но Исхак ни словом не поддержал разговора. Подошёл к стене, начал разглядывать фотографии в рамке под стеклом.
А что, Ахмадулла-абзый всё так же работает на пасеке?
Там Зулейха тоже к нему утром пошла. Готовятся мёд откачивать.
А Ильдар по-прежнему на Урале?
Там. Написал, что приедет работать на нефть Сынок, не ходи босой. Полы крашеные, ты потный
Самовар вскипел, в казане забулькал суп, запахло варёным мясом.
Сначала напились чаю. Исхак с удовольствием поел пресных лепёшек и свежих сливок, Махибэдэр отведала городских гостинцев: маковой халвы, батона с изюмом. Исхак долго, повторяясь, рассказывал, как ехал на пароходе, как сошёл в Челнах и ловил попутку, как ехал на телеге и ругался с маленьким милиционером. Можно было подумать, что в их жизни за долгие годы разлуки не произошло событий более значительных. Махибэдэр с гордостью и нежностью глядела на красивое лицо сына, слушала его голос, но на сердце было тяжко и грустно. Не хочет Исхак говорить о главном. Значит, ещё ничего не решил для себя. А как же быть ей?
После обеда Исхак открыл чемодан и достал пушистый оренбургский платок.
Это тебе, мама. Зимой хорошо в нём, тепло будет.
Спасибо, сынок. Спасибо за почёт и уважение сказала Махибэдэр и заплакала, зарывшись лицом в мягкий пух платка. Раз привёз такой подарок, значит, уж не будет уговаривать ехать с ним в город Старая сама не могла понять, рада или не рада она этому.
В открытом чемодане лежал ещё такой же платок.
Этот кому? Махибэдэр испуганно и радостно подняла голову. Снохе?
Снохе? Исхак грустно усмехнулся. Да нет Это для Банат-апа .
Пусть и для Банат будет. Хорошо Махибэдэр ощутила, как кольнула сердце ревность. Банат с матерью уравнял, хорош, нечего сказать!.. А снохе что? Или без подарка обойдётся?
Пока обойдётся Нет пока снохи, мама
Махибэдэр снова залилась слезами.
Эх, сынок, сынок Видно, живой мне не дождаться, когда ты женишься Грех мёртвых ругать, но кто её поставил на твоей дороге, эту дочку Хаерлебанат! Опять уйдёшь и пропадёшь там?
Исхак отвёл глаза, вытащил вторую шаль из чемодана, аккуратно завернул в газету и положил на край сакэ .
Надо сходить, мама сказал он, помолчав. Ты сама знаешь, что надо
Махибэдэр вскинулась, даже щёки покраснели пятнами. Ей захотелось вспылить, наговорить сыну обидных слов, но сдержалась. Столько лет ждала этой встречи, и теперь по-глупому разругаться? Нет Только на сердце стало горько и сухо, словно песком присыпало
От Нуруллы-абзый письма приходят, не слыхала, мама?
Слыхала, приходят. Никак не успокоится, бродяга, всё ездит. Счастья, видно, ищет. Давно я не встречала Хаерлебанат У каждого свои дела, свои заботы.
Исхак поднялся.
Хоть
сегодня побудь дома! Я на тебя и поглядеть-то не успела.
Да я не надолго, мама Скоро вернусь.
Вот вышел во двор. Открыл ворота. Закрыл. Постоял немного, держась за ручку калитки. Закурил, видно, размышляя о чём-то. Потом зашагал в нижний конец деревни.
Махибэдэр, наблюдая за сыном в окно, всё не верила, что он пойдёт к Банат. Надеялась, что повернёт в верхний конец, к Хусаину, в правление. Неужели так тянет его старая любовь, что, двух слов с родной матерью не сказав, заторопился в дом Сании?
Старая опустила голову на подоконник и тихо заплакала.
Но вот снова скрипнули ворота, Махибэдэр вскочила, утирая лицо подвернувшейся под руку тряпкой. Вернулся, слава Богу!
Кто-то кашлянул во дворе. Это не Исхак.
Здравствуй, Махибэдэр-тути!
Хусаин
Здравствуй, сынок Хусаин С Исхаком пришёл повидаться?
Люди видали, приехал будто?
Приехал У Махибэдэр снова навернулись слёзы. Видишь, дома нет Ушёл
Хусаин потоптался у порога, отводя глаза. Сказал бодрым голосом:
Ну что же, увидимся, раз приехал. Я так, по дороге заскочил Ничего, пусть сходит, куда ему надо, повидается Придёт и наш час, не огорчайся, Махибэдэр-тути
Махибэдэр кивала головой, тайком утирая мокрые ресницы кончиком платка. В то, что придёт и её час, она уже не верила сегодня. Хотя Хусаин говорил очень бодро и улыбался весело, глядя на неё, но глаза у него были виноватые и грустные
4
Нурулла, муж Хаерлебанат, не по своей воле стал «отходником». Как и все в деревне, смолоду он был приучен к деревенской работе, любил её. Едва начал ходить тут же и верхом научился ездить, не упускал случая забраться на необъезженного жеребёнка и покататься на нём, неважно, что зачастую всадник летел посреди дороги в пыль и вставал с разбитым носом. С шести лет с отцом боронить и пахать уходил в поле, в десять уже косил со взрослыми наравне За всё смалу брался и старался делать, как взрослые, так же хорошо. Готовил себя к долгой жизни в деревне.