Интересно, что во время войны в немецком плену находилось около 20 тысяч польских офицеров; в этих «офлагах» шла активная и разнообразная культурная жизнь: в частности, лагерная театральная самодеятельность находилась на высоком художественном уровне. В соответствии с Женевской конвенцией пленным полякам предоставляли возможность создать внутреннее самоуправление во главе со старшим по званию офицером; их положение контролировали представители международного Красного креста и религиозные организации . Ничего подобного в лагерях для советских военнопленных не было.
Отношение к западным пленным не шло ни в какое сравнение с отношением к пленным с Востока. Так, немецкая общественность была взволнована, когда узнала, что в связи с неудачей своего десанта под Сен-Назаром и Дьеппом 19 августа 1942 г., геббельсовской пропагандой он был представлен как провал «вторжения союзников в Европу» , английские офицеры приказывали «козлом» связывать немецких пленных солдат. В ответ немцы точно так же связали 1376 английских военнопленных, что, в свою очередь, имело следствием связывание такого же количества немецких военнопленных в Англии. Как передавала СД, такое обращение с немецкими военнопленными возбудило ненависть к англичанам . Были и другие случаи жестокого обращения с военнопленными. Так, в июле 1944 г. на юге Франции у Пуатье после акта саботажа были взяты в плен два английских парашютиста. Ссылаясь на Женевскую конвенцию, на допросе они отказались говорить больше, чем предписывала ст. 5, в соответствии с которой пленный обязан был сообщить только имя, звание и номер воинской части. После этого парашютисты были переданы полиции и вскоре под пытками выдали 34 своих товарищей по боевой группе. 31 человек был расстрелян полицией . Эта акция была следствием приказа Гитлера (о борьбе с террористами), и вермахт не нес за нее ответственности. Такие инциденты носили единичный характер, После войны в судебном порядке все они были досконально рассмотрены,
а виновные, если остались в живых, наказаны. В целом отношение к пленным на Западе было корректным с обеих сторон.
Когда в феврале 1945 г. войска 1-го Белорусского фронта освободили лагерь военнопленных у Торна, советские солдаты были поражены различием в положении пленных из разных стран. Заключенные из западных стран имели вполне здоровый вид, как будто они находились в отпуске, тогда как советские военнопленные были сильно истощены и одеты в лохмотья. Военнопленным из западных стран не нужно было работать, им позволяли играть в футбол и получать через Красный Крест продовольственные посылки. В то же время в советской части лагеря было убито или погибло от истощения и болезней около семнадцати тысяч человек . Тяжелые условия плена попирали человеческое достоинство и вызывали чувство безысходности. Многие солдаты, поддавшись пропаганде, становились на путь сотрудничества с врагом. По различным оценкам, таких «добровольных помощников» насчитывалось от 1 миллиона до 1,5 миллионов человек . После плена советские люди попадали в состояние тяжелейшего стресса. Так, главный хирург Красной армии генерал-полковник Н. Н. Бурденко вспоминал: «Картины, которые мне пришлось видеть, превосходят всяческое воображение. Радость при виде освобожденных людей омрачалась тем, что на их лицах было оцепенение. Это обстоятельство заставляло задуматься в чем тут дело? Очевидно, пережитые страдания поставили знак равенства между жизнью и смертью. Я три дня наблюдал этих людей, перевязывал их, эвакуировал психологический ступор не менялся» .
Что касается немецких солдат, то они, зная, как обходились с пленными красноармейцами, более всего боялись попасть в советский плен. Об этом писал ветеран дивизии «Великая Германия» Ги Сайер. Сайеру и его товарищам, эвакуировавшись из Мемеля, удалось попасть на Запад, и они с радостью сдались в плен англичанам. Англичане в передаче Сайера пытались обращаться с пленными подчеркнуто грубо, но немецкие ветераны, которые на Восточном фронте испытали настоящий ад, как грубость это даже не воспринимали. И уж ни в какое сравнение это не шло с участью пленных красноармейцев. Сайер писал, что англичане заставили их ехать в грузовиках стоя, и их беспрерывно трясло. При этом англичане никак не могли понять, почему немцы смеются и шутят им было невдомек, что солдаты, с неимоверными трудностями пробившиеся с Восточного фронта, воспринимают происходящее как комфортабельные условия. Сайер пишет: «Наши западные победители были высокие, розовощекие, пухлые. Вели себя как хулиганы, но хорошо воспитанные хулиганы. Их форма была изготовлена из мягкой ткани, вроде спортивного костюма, и они непрерывно двигали челюстями, будто жвачку жевали. Они не выражали радости от победы и не выглядели расстроенными. Им было все равно. Они просто выполняли изрядно надоевшие им обязанности. Мы с любопытством их разглядывали. Наверное, со стороны можно было подумать, что мы сторона, потерпевшая поражение, попали в рай. Им же как раз недоставало радости В центре лагеря американцы раскрыли ящики, наполненные консервами. Поддав их ногой, они высыпали консервы на землю и отошли, предоставив нам самим распределять пищу. Мы так изголодались, что забыли об унижении, и о дожде, который превратил землю в месиво. Верхом роскоши стал порошковый лимонад: мы набирали в карманы воду и высыпали туда порошок. Американцы смотрели на нас и о чем-то болтали между собой. Наверное, они думали, как быстро мы согласились сдаться в плен и подчиниться условиям заключения, например, раздаче пищи прямо под дождем. Разве мы не должны были ходить молча, с мрачными лицами, как все те, чьей гордости нанесен удар? Мы вовсе не походили на немцев с тех кинолент, которые показывали нашим тюремщикам перед отправкой на фронт. На нас не за что было сердиться: мы оказались не кровожадными бошами, а просто оголодавшими людьми, которые мокнут под дождем, лишь бы им досталось немного консервированного мяса. Мы были полумертвы, на наших лицах читался страх, мы валились с ног от усталости и бессонницы. Мы не требовали к себе вежливого отношения, нам было нужно всего несколько часов сна» . Наверное, так же, как американские солдаты смотрели на одичавших и утративших человеческое достоинство немецких военнопленных, смотрели на «недочеловеков» и солдаты вермахта, когда красноармейцы через колючую проволоку протягивали руки и просили хлеба с той разницей, что им никто ничего не дал, и большинство из них погибло от голода