к военнопленным и при желании было бы нелегко, не говоря уже об отсутствии желания . Волны военнопленных катились по лагерям до осени 1941 г., а потом все лето 1942 г Инструкция позволяла подолгу задерживать некоторые категории военнопленных в «ду-лагах» для их санитарного или иного обустройства. Поскольку между Германией и СССР не было договора о правилах обращения с военнопленными, то нацистское руководство приняло решение о привлечении военнопленных к работам.
Обычно в исторической литературе не обращали особенного внимания на существование специальных эсэсовских лагерей для советских военнопленных. Между тем комендант Освенцима Хесс еще в марте 1941 г. получил приказ Гиммлера подготовиться к размещению 100 тысяч человек ясно, что речь шла именно о советских военнопленных. Этих людей эсэсовцы хотели задействовать в качестве рабочих на заводах по производству искусственного каучука; это и было сделано после начала реализации плана «Барбаросса» . Правда, первоначально речь шла о небольших партиях военнопленных.
В августе 1941 г. по вопросу пропитания пленных (вместо импровизаций тыловых подразделений вермахта) пришло официальное распоряжение: ограничить ежедневный рацион работающих военнопленных 2100 калориями, а неработающих 2040 калориями. Эти нормы, однако, существовали только на бумаге. Такое положение противоречило международному праву: в соответствии со статьей 11 Женевских соглашений о военнопленных, нормы их питания должны были соответствовать нормам питания армейского резерва; в статье 82 уточнялось, что норма должна соблюдаться даже в том случае, если военнопленные принадлежат стране, не подписывавшей соглашений о военнопленных. Немецкое военное руководство игнорировало эти пункты соглашений. 16 сентября 1941 г. Геринг заявил: «При продовольственном снабжении большевистских военнопленных, в отличие от военнопленных западных стран, мы не привязаны ни к каким обязательствам и соглашениям. Их снабжение зависит только от того, как они смогут работать» . Таким образом, было ясно, что всех остальных, неработающих военнопленных, планировалось уморить голодом. Это подтверждается и тем, что Геринг требовал сократить рационы советских военнопленных для поддержания стандартов питания гражданского населения в Германии. К тому же Геринг, слывший большим гурманом, цинично высказался об определении пищевой ценности мяса лошадей и собак для пропитания советских военнопленных. Чуть позже генерал-квартирмейстер вермахта (начальник тыла) Эдуард Вагнер распорядился сократить рационы для неработающих военнопленных до 500 калорий, что составляло 2/3 минимальной нормы. Это было равносильно смертному приговору, ибо большинство советских солдат попадали в плен до предела истощенными .
О подобном отношении к пленным первым делом стало известно армейской разведке. 15 сентября ее руководитель адмирал Канарис писал в служебной записке Кейтелю: «Женевская конвенция о военнопленных не действует между СССР и Германией, поэтому действуют только основные положения общего международного права об обращении с военнопленными. Правила, сложившиеся с XVIII в., гласят, что военный плен не является ни местью, ни наказанием, но только мерой предосторожности, единственная цель которой заключается в том, чтобы воспрепятствовать военнопленным в дальнейшем участвовать в боевых действиях. Это положение развилось в связи с господствующим во всех армиях убеждением, что недопустимо убивать и калечить беззащитных. Кроме того, каждый военачальник заинтересован в том, что его собственные солдаты в случае пленения будут защищены от плохого обращения» . Кейтель отвечал, что такова объективная обстановка на Восточном фронте, и ничего сделать нельзя.
Чтобы выяснить, так ли это было, следует обратиться к фактам.
Всевозможные нарушения правил и инструкций по обращению с военнопленными проявлялись во всем. Поскольку «дулаг» должен был оставаться мобильным, его ограждение состояло из двойного забора с «колючкой» высотой в 2,5 м и с контрольной полосой шириной в 3 м. Согласно армейскому предписанию, организация «дулага» состояла из двух составляющих собственно караула и внутренней лагерной администрации численностью до 100 человек. Согласно инструкции, караул назначался из расчета: 1 солдат на 10 военнопленных, то есть стандартный «дулаг» должны были охранять
два стрелковых батальона вермахта. Почти никогда эти нормы не соблюдались: «дулаг» 131 (18 139 военнопленных) в сентябре 1941 г. охраняло 92 немецких солдата, «дулаг» 220 (8500 военнопленных) 30 солдат .
9 октября 1941 г. Гальдер отметил в дневнике, что после боев под Киевом для охраны и транспортировки 20 тысяч пленных требуется дивизия. Только в результате краха советского южного фланга в плен попало 665 тысяч солдат. Откуда было взять дивизию для их охраны и транспортировки, если на Восточном фронте в тот момент воевали 152 немецкие дивизии при полном отсутствии резервов? На одном-единственном участке фронта в плен попало столько же солдат, сколько их было в «великой армии» Наполеона. К концу 1941 г. число советских военнопленных превышало численность вермахта на Восточном фронте . Во второй половине 1941 г. на Востоке был 81 лагерь военнопленных: 22 армейских сборных лагеря (Armee-Gefangenen-Sammelstellen), 12 «шталагов» и 47 «дулагов» . Вследствие нехватки караульных сил, оккупанты использовали для охраны лагерей самих военнопленных (украинцев или кавказцев), но, несмотря на это, охрана оставалась крайне слабой. Командный состав персонала лагерей формировали из офицеров ветеранов Первой мировой войны.