Добравшись до кафе «У причала», мы остановились. От реки к нам двигались ещё два десятка упырей, разной степени обглоданности и резвости. Из-за угла запертой кафешки с разбитым окном тоже показались унылые фигуры. Сколько же их здесь, вместе с теми, что мы уже положили? Полсотни, больше?
Огонь вели уже непрерывно. Не стрелял только Лукин, мы же, с Бэтэром, расстреливали магазин за магазином, частенько промахиваясь, раскачивающиеся головы то и дело выскакивали из прицела. Несколько собак, таких же заторможенных, как люди, бывшие люди, навеки успокоились, не добравшись до добычи. Я почему-то не удивился, увидев четвероногих, бродячие псы падаль любят Странно только, что они не убегают, а наступают вместе с упырями. Однако, удивляться потом буду, сейчас надо зачистить причал от восставшей мертвечины.
* * *
Тишина, наступившая вместе с последним, осевшим на землю упырём, резанула слух не слабее выстрела. Виктор, воткнув в дробовик полный магазин, осмотрелся по сторонам.
- Чисто! крикнул я ему, пожалуй, громче, чем нужно, уши заложило канонадой. Надо кафе проверить!
Бэтэр, решив передохнуть, снял шлем, расчесал пятернёй русые волосы. Зачистить бы здание вдвоём, но нас слишком мало, чтобы ещё и округу держать
- Не стреляйте!!! вдруг раздался звонкий девичий крик, из-за разбитого окна кафешки. Мальчики, не стреляйте!
Дверь распахнулась, оттуда вихрем вылетела девчонка, коротким ёжиком белых волос на голове похожая на мальчишку-подростка, в испачканной белой курточке и джинсах.
- Витя, Витенька!!! прокричала она, запрыгивая, словно обезьянка, на окаменевшего от неожиданности Бэтэра. Это ты!!!
Заметив движение в дверях кафе, я насторожился, но тут же успокоился за девчонкой наблюдал лысоватый мужик, опираясь на какую-то палку. Явно живой, только очень уставший.
- Марина?!! удивлённо и радостно проревел Одинец, бросив шлем на землю и подхватывая девчонку на руки, легко, как пушинку. Ты?! Как ты здесь оказалась?!
[1] Габион оборонительное сооружение из мешков или плетеных корзин с грунтом или песком.
Глава 16, Олег Иванович Курганов
Олег Иванович Курганов, авторитет по кличке «Курган»12.04.2008, суббота, г. Ярославль
Когда противнику что-либо дают, он обязательно берет;
выгодой заставляют его двигаться,
а встречают его неожиданностью.
Сунь Цзы, «Искусство войны»
Окна большого особняка, стоящего на слиянии маленьких речек, Пахмы и Которосли, выходили на живописную долину за неширокой лентой реки. Солнце, степенно плывущее высоко в голубом небе, играло отблесками в глади тёмной воды, искрящейся меж берегов, укрытых молодой зеленью и жёлтыми пятнышками цветущих одуванчиков.
Идиллическую картину весеннего рая нарушали лишь чёрные столбы дыма, поднимающиеся над Ярославлем. Однако, именно они, тёмные вестники наступившего Апокалипсиса, обещали не только многие печали, но и невиданные доселе возможности
Олег Иванович, одетый в безупречный английский костюм ручной работы, выгодно подчёркивающий его суховатую, худощавую фигуру, стоял посреди кабинета, оформленного в стиле цыганского рококо. Украшенного амурами и феями на расписном потолке, обрамленном золочёными карнизами, которые, в свою очередь, поддерживались сусальным золотом лепнины на стенах, покрытых глянцем венецианской штукатурки молочно-белого цвета, с прожилками кофейных оттенков. Курган смотрел сквозь бронированное стекло на такой противоречивый пейзаж, размеренно и задумчиво покачивая бокалом, на треть заполненным вином «Шато Мутон Ротшильд» урожая 2001 года. Уши хозяина кабинета ласкали ноты
оперы «Тоска» Джаккомо Пуччини, негромким потоком лившиеся из хай-энд колонок штучной работы мастерской аппаратуры элитного звука, широко известной среди узкого круга богатых аудиофилов.
Сегодняшний день, третий по счёту после начала мутного кипеша, должен был стать решающим для многих людей, завязанных в большую и опасную схему. Опасной она считалась из-за непонятной ситуации, возникшей после начала эпидемии, делавшей людей похожими на жмуров. При этом сами жмуры себя такими не считали, бросаясь на вполне себе живых терпил. Своими глазами Курган не видел, что творится в городе, за пределы поместья он вообще редко выходил, разве что прогуливался до посёлка на Ивановском перевозе, почти полностью заселённом братвой из его ближнего круга. Но, пацаны рассказывали про беспредел в Ярославле, с сотнями ходячих жмуров на улицах, беженцах и грабеже магазинов. Воры из других городов говорили о том же, а последним доводом, доказавшим, что в стране, как и во всём мире, стал вчерашний выпуск новостей по телевизору. Хаос на улицах Москвы, Петербурга, Нью Йорка, Токио, Пекина, уже не походил на привычное журналюшное фуфло.
Тем не менее, опасность была в другом. Если власти смогут взять ситуацию под контроль, навести порядок, все занятые в предстоящем деле попадут на кичу, пожизненно. Кургану же, просидевшему «на хате» большую часть из своих пятидесяти двух лет, совсем не хотелось возвращаться в серые палаты тюремного санатория. Пить горькую чифу[1] вместо коллекционных вин, слушать вечный тюремный блатняк вместо оперы, жрать баланду вместо деликатесов европейской кухни, всего этого Олег Иванович не хотел больше никогда.