Я выполню ваш приказ, мой фюрер.
Я уверен в этом, Гудериан, потому и рассчитывал на ваше согласие. Вы сделаете то, что никому из германских фельдмаршалов не удавалась в истории пленить целый флот. Вашим именем будет гордиться весь германский
народ, и по праву, Гейнц, по заслуженному праву. Вы уже раз отличились в походе на Францию, заслужите еще одну славу.
После этих слов рейхсканцлера для «отца» панцерваффе все стало на свои места «аванс» твердо обещан, теперь все за результатом
Линкор «Страсбург» идет в гавани Мерс-Эль-Кебире под огнем британских линкоров. Черчилль не хотел рисковать судьбой четвертого в мире флота по силе к тому же был велик риск что французские корабли могут быть переданы Германии правительством Виши с маршалом Петеном во главе. Единственный из линейных кораблей, что не пострадал в сражении 3 июля 1940 года, вернее «избиения младенцев», и смог прорваться в Тулон, ухитрившись при этом уйти "по-английски, не прощаясь
Глава 24
Генерал Брокдорф-Алефельд устало привалился к березке ноги не держали совсем, подгибались в коленях все же возраст и полученные прежде ранения давали о себе знать. Трехдневный двадцатикилометровый марш по болотам совершенно измотал не только пожилого генерала, но более чем вдвое моложе его по возрасту солдат те порой просто падали в болото, и грязь смыкалась над их головами. Идти было крайне тяжело, люди с трудом выдирали сапоги из болотной жижи, что не позволяла идти вперед, каждый шаг давался с трудом, ноги приходилось буквально выдирать. Разрывы гремели со всех сторон, смерть навалилась на его несчастных немцев в какую-то секунду в голову пришла мысль, что этот пробитый на запад путь выжившие назовут «коридором смерти».
Мало кто вырвется из окружения, господа, русские, как вы видите, хорошо воюют, а у нас закончились боеприпасы. Но сдаваться в плен позорно надо идти дальше, вперед, впе
Генерал не договорил, рядом с ними раздался очередной взрыв, послышался болезненный стон, всех забрызгало грязью, на которую уже никто не обращал внимания, настолько все были ей заляпаны. Одно хорошо здесь можно было дышать полной грудью, за долгие дни пребывания в дыму многие хрипели, легкие были не в силах «глотать» чистый воздух. Это и стало одной из главных причин прорыва на запад, в сторону наступающих панцер-дивизий 4-й танковой армии. Теперь даже в Берлине осознали, что пробить танками путь на восток не получится, нужно прорываться с боем из «обреченной крепости Демянск», несмотря на все стратегические перспективы и желания фюрера. Да все потому, что решение снабжать окруженный 2-й армейский воздух силами транспортной авиации было ошибочным, нормально функционировать «воздушный мост» не мог, а с мая перелеты практически прекратились русские блокировали аэродромы. Причем не своими истребителями, тут можно было бы и перетерпеть любые потери, не так много их «большие крысы» сбивали «тетушек Ю» и планеров.
Нет, самым эффективным средством противовоздушной блокады стали 152 мм гаубицы-пушки и 122 мм дальнобойные орудия, что буквально долбили по Демянску и Пескам, срывая полеты. А потом начались массовые пожары, но если горящие леса поначалу вызывали страх в сердцах даже у стойких немецких солдат, но не настолько, чтобы они сложили оружие, то вот разгоревшиеся торфяники сделали дальнейшее сопротивление совершенно невозможным. Удушье и отравление дымом косило немцев напропалую, и когда поступил приказ Гитлера на прорыв, многие офицеры и солдаты откровенно обрадовались, хотя все прекрасно понимали, что до своих позиций на западе дойдут из них очень
немногие.
Да, все слышали доносившиеся далеко впереди раскаты артиллерийского «грома», но они уже не обнадеживали если бы генерал-полковник Буш мог бы прорвать фронт, он бы это давно сделал, ведь бои шли давно, с апреля, но продвижения вперед не получалось, даже у танковых дивизий. Русские стали совсем не те, они научились воевать, а в здешних болотах себя вообще прекрасно чувствовали, научившись многому у финских егерей и обзаведясь своими такими же «болотными солдатами». Вот и сейчас эти самые проклятые егеря каждый раз вставали на пути двух отчаянно прорывавшихся дивизий авангарда, их заслоны сбивались с невероятным трудом, патроны заканчивались, снарядов к полковым пушкам осталось несколько штук. Сам граф Брокдорф-Алефельд шел в центре длинной колонны из перемешавшихся батальонов 32-й пехотной дивизии, с ними раньше находились «транспорта» с ранеными оставлять их на милость большевиков никто не собирался. Но это было позавчера, сегодня даже павший рядом товарищ не вызывал сострадания все понимали, что вынести их теперь не в силах, самим бы доплестись. А потому оставляли несчастных, с ними оставались врачи с медперсоналом оказалось, что большевики соблюдают гуманное отношение к пленным, никто их не убивает, это многие видели собственными глазами. Опять же, кроме эсэсовцев но тут «чувства» взаимные, ведь кто относится жестоко к пленным, не может рассчитывать на доброе отношение к себе. Да и сама дивизия теперь стала арьергардом, русские рассекли порядки отступающих, и сейчас где-то позади, скорее всего еще в самой «крепости», уничтожали две отставшие дивизии, не дав им выйти