Вот именно на этой лестнице и стояла полная женщина в ярко-красном платье. Лица не разглядеть, так как прикрывается веером, но знаю, кто это.
День добрый, Мария Артамоновна, вежливо поздоровалась я с мачехой.
Как ты смела принести заразу в мой дом?! взвизгнула она, не опуская веер. Вон! Немедленно вон!
Вообще-то, это мой дом тоже, чувствуя, что начинаю злиться, ответила ей. И болезнь от меня отступила. Так что никакой опасности не представляю. Поэтому, хотите вы того или нет, но я сейчас пройду в свою комнату. Велите принести мне туда горячего чаю. Немного продрогла в дороге.
Что?! Не забывайся! Я тебе не служанка! Это ты приживалка! Неблагодарная нахлебница! Видел бы покойный отец, какое чудовище воспитал!
Это какой отец, госпожа Кабылина? едва сдерживаясь от такого хамства, с ехидной улыбочкой специально называю её девичьей фамилией. Тот безымянный, который вас Вольдемаром обрюхатил и оставил без содержания? Да, тут полностью согласна: с сынишкой беспутным ему совсем не повезло весь в родителей.
От такого заявления мачеха явно растерялась и наконец-то соизволила опустить веер. Я внимательно присмотрелась к ней. Светлые пшеничного цвета волосы были уложены в замысловатую высокую причёску со спадающими завитыми локонами до плеч. Чувственные губы, тёмные широкие брови, длинные ресницы и правильные черты лица, которые впечатляют даже сейчас, несмотря на откормленные щёки и двойной подбородок.
Мария Артамоновна однозначно когда-то была красавицей, до сих пор оставаясь яркой женщиной со своей изюминкой. Но вот глаза Пустые, холодные, словно из бесцветного стекла, отталкивали, показывая истинную сущность этой дамы. Глядя в них, у меня возникло стойкое ощущение, что с этой змеюкой общий язык мы вряд ли найдём.
Ах ты ж отмерла она и разразилась такой площадной бранью, которой пьяные матросы позавидуют.
Ох, и интересная судьба, видать, была у этой Мэри до встречи с моим отцом, раз подобные выраженьица знает. В благородных семьях такому вряд ли учат. И ведь раньше она себе подобного ни разу не позволяла. Значит, основательно зацепила мачеху за живое.
Дав ей выпустить пар, я продолжила, как ни в чём не бывало.
Многие слова, Мария Артамоновна, мне не знакомы, но общую суть вашего эмоционального посыла уловила.
Мэри Артамоновна! Только так! немного придя в себя, зло процедила она. И если ты, неблагодарная, ещё раз меня назовёшь неподобающим образом, то
Вы про чай не забыли? перебиваю её.
Какой чай? растерялась женщина от подобного перескакивания на другую тему.
Горячий. В моей комнате через пять минут.
Я
Вот и славно! Жду! опять не даю ей раскрыть рта. А сейчас извините, но хотелось бы побыть одной.
После
этого поднимаюсь по лестнице, равнодушно обхожу скандалистку, словно предмет мебели, случайно попавшийся на пути, и по длинному коридору иду в свою комнату. Только оказавшись в ней и закрыв дверь на щеколду, обессиленно сажусь на пол.
Как бы я ни хотела казаться внешне хладнокровной, но этот короткий разговор морально вымотал меня. Всему виной прошлая Лиза, которой сейчас во мне нет, но некоторые её эмоции ещё свежи в памяти. Девушка была в полной эмоциональной зависимости от мачехи. Она боялась её. Боялась и своего сводного братца Вольдемара, который был старше на три года.
По хорошему счёту, Лиза боялась всего на свете, но эту парочку особенно. И мать с сынишкой этим постоянно пользовались, различными способами культивируя различные фобии в неокрепшей психике, всё больше и больше загоняя Лизу в жёсткое депрессивное состояние.
Отдышавшись, встала и принялась рассматривать свою комнату. Стены покрыты выцветшими синими обоями в белый цветочек. Железная кровать с простеньким покрывалом, на котором пирамидкой лежат три подушки. Подошла, потрогала их свалявшиеся перья внутри. Рядом примостился комод, на котором стоит подсвечник и небольшая, плохо нарисованная картина в замысловатой, с различными финтифлюшками рамке. Это портрет моего отца Лизиного. Она очень любила его и болезненно переживала утрату самого дорогого ей человека.
У другой стены шкаф и дамский столик с большим, но очень мутным, со сколами зеркалом. Скинув с себя шубку, я подошла к нему и впервые смогла нормально изучить своё новое тело.
Худенькая девушка лет двадцати смотрела на меня грустными глазами, вокруг которых ещё не сошли тёмные круги, оставшиеся после тяжёлой болезни. Полные губы, хоть и потрескавшиеся, но не оставалось никаких сомнений, что в нормальном состоянии они очень даже соблазнительно должны выглядеть.
Маленький аккуратненький носик с чуть проступающими веснушками, ямочки на щеках. Глаза Странный оттенок. Ближе к голубому, хотя это не точно из-за отвратительного зеркала, да ещё и при не самом хорошем освещении. Могут оказаться и светло-серыми.
Но особенно поразили волосы! Густые! Ярко-рыжие! Я и раньше понимала, что не блондинка. Только совсем другое дело увидеть такое роскошество со стороны. В прошлой жизни мне с ними не повезло жиденькие, блёклые. Отчего я иногда комплексовала и слегка завидовала обладательницам настоящих грив. Ну хоть что-то хорошее!