Ил. 7.2 Праздник воздушных змеев Баухауса, 25 сентября 1921 года. Ильзе Фелинг (слева), Николай Васильев (справа)
Хотя подобные празднования были придуманы для налаживания отношений между школой и местным сообществом, они быстро превратились в семейные собрания Баухауса. Из-за смелой экстравагантности этих мероприятий жители Веймара были к ним равнодушны, если не враждебны. К каждому празднику создавался свой набор игрушек. Как видно на фотографии (ил. 7.2), к осеннему празднику воздушных змеев Drachenfest студенты делали и запускали собственных змеев. Художник-график Лотар Шрейер так описывал это событие: «однажды осенним солнечным днем, стоя над небольшим холмом над Веймаром, мы запустили в небо наших воздушных змеев. Это были подлинные произведения искусства: хрупкие, большие птицы, рыбы, абстрактные формы. Они дрожали на длинных нитках и превращались в точки на фоне голубого неба» .
В первые годы существования школы Гропиус и другие учителя взяли на себя роли родительских фигур для своих студентов и, шагая в ногу с новыми поведенческими трендами в Германии и поколенческими изменениями, окружили своих студентов-детей помощью и заботой, подпитывая их жажду новых впечатлений, чувств и возможностей самовыражения.
Как и во всяком сообществе, в Баухаусе весь год перемежался подобными праздниками-обрядами. Кроме праздника воздушных змеев были и гулянье с фонариками, и празднование летнего солнцестояния, и рождественская встреча «неописуемо прекрасный Праздник Любви», как пишет о ней руководительница ткацкой мастерской Штёльцль: Гропиус читал рождественские рассказы, раздавал подарки и устраивал угощение . Эти праздники вобрали в себя мир детства, встроили семейную структуру в структуру рабочих отношений в школе, но это не самое важное. Прежде всего праздник был продуктом коллективного дизайна, созданным согласно главным принципам Гропиуса: стремлению к творчеству и необузданной выразительности в ясно обозначенных рамках. В 1933 году в своем философском трактате о природе человеческой игры «Homo Ludens» Йохан Хёйзинга подчеркнул, что связь между праздником, игрой и социальными рамками очень тесная: «Выключение из обыденной жизни существование заодно строгой определенности и настоящей свободы таковы самые основные социальные особенности, характерные и для игры, и для праздника» . В такой среде и в мастерской Баухауса, и в частной студии, и дома изготовлению игрушек сопутствовал благожелательный дух семейной общины, организованной по типу мастерской. Там неизменно царила гармония и увлеченность теми возможностями, которые открывает состояние детства: надеждами, открытиями и самобытным творчеством.
В эти первые дни существования Баухауса часть коллективной энергии студентов и преподавателей была направлена на то, чтобы школа просто продолжала работать. Ведь у некоторых студентов не хватало денег на оплату обучения. Для них Гропиус организовал бесплатное питание и раздачу одежды, собранной благотворителями . Как пишет Штёльцль, изготовление игрушек для продажи на рождественской ярмарке в Веймаре в 1919 году было делом всей общины:
Все стали что-то «мастерить»: украшения, игрушки, набивных животных, кукол из дерева или бумаги ярко раскрашенных, так, что когда мы первый раз представили веймарской публике наши работы, было очень весело, и довольно успешно В конце, когда на продажу уже ничего не осталось, мы отдали им наши береты .
Расцвет игрушечного дизайна в Баухаусе, то есть изготовления образцов на продажу, совпал с веймарским периодом существования школы, продолжавшимся с 1919 по 1925 год. В первые годы веймарского Баухауса нужно было активно продвигать образцы игрушек, чтобы помочь школе остаться на плаву. Но кроме того, создание игрушек вполне соответствовало идее ценности ручного труда, который изначально был так важен для Гропиуса. Но с 1923 году все изменилось, и Гропиус сосредоточился на фабричном производстве .
Сидхофф-Бушер придумала игрушку «Корабль», параллельно работая над проектом детской для младенца. С этими дизайн-проектами она вместе с другом, студентом Эрихом Бренделом, приняла участие в выставке Haus am Horn (1923), которая представляла собой дом, целиком воплощавший идеи Баухауса. Игрушка «Корабль» состояла из двадцати двух соединяющихся между собой деталей, которые