Остается неясным, кому из них отцу или дочери первому пришла в голову идея одушевленных цветов. В одном из изданий серии в предисловии имеется пояснение, что «эти стихи Беатрис написала, будучи еще совсем ребенком», из чего можно заключить, что стихи предшествуют «Празднику Флоры» . Но даже если это Беатрис придумала мир одушевленных цветов, все равно еще до ее рождения Крейн уже экспериментировал с широкой темой одушевленных персонажей. В 1871 году он написал и проиллюстрировал
книгу о том, как двенадцать месяцев отправились на праздник . Поскольку нет ясности в том, кто был первым, а в работе дочери и отца очень много общего, можно предположить, что ясного разделения авторства в этих историях просто нет. Скорее всего, истории и иллюстрации стали результатом ролевой игры, происходившей между отцом и ребенком.
В начале статьи я предположила, что Крейн пытался отыскать «возможность» детской литературы литературы, которая бы говорила с детьми, а не поучала их. Взяв пьесу собственных детей, Крейн уничтожил разрыв между собой (автором) и детьми (читателями). Вместо этого он поместил детей в ту же часть уравнения, в которой находился и взрослый автор. А читателем, которому адресовалось заложенное в книге поучение, оказывался взрослый. Должно быть, Крейн представлял себе, что книга будет по-разному влиять на своих разновозрастных читателей: в детях и молодых людях она должны была поддерживать и тренировать навыки ролевой игры, а во взрослых возрождать эти навыки или развивать их заново. Всякий раз, когда я читаю книги своей дочке, ко мне возвращается эта мысль. Книжка с картинками разрушает мою привычку быстрого и прилежного чтения, и на ее месте вырастает новый подход к чтению и рассматриванию, основанный на игре и фантазии.
Брайан Генэуэй 6. НЕОЖИДАННАЯ ПОБЕДА CHARACTER-PUPPEN КУКЛЫ, ЭСТЕТИКА И ГЕНДЕР В ГЕРМАНСКОЙ ИМПЕРИИ
Цель этой статьи показать, что игрушки следует воспринимать как материальные объекты, которым и взрослые, и дети приписывают смыслы. Культура потребления неоднозначна: и взрослым, и детям она способна навязать ограничения и принести освобождение. Игрушки функционируют как узлы на сетке человеческих споров о культурных ценностях. Вслед за Джоном Гиллисом я назвал бы культуру потребления не экономической системой, соединяющей потребителя, производителя и продавца на рынке, а социологическим процессом становления субъекта, тесно связанным с приобретенными объектами. Преимущество такого подхода в том, что он открывает нам возможность археологического исследования современного мира. Если нам удастся понять не только то, как были сделаны игрушки, но и то, как люди играли с ними, мы сможем выстроить генеалогию ценностей детства. Возможно, это поможет нам упрочить благотворное влияние культуры потребления на жизнь наших детей.
Для проверки своей гипотезы я собираюсь рассмотреть один пример из истории Германской империи (18711918), а именно кукол. Сегодня уже никто не вспомнит, что Германская империя (Kaiserreich) славилась когда-то своими игрушками. Именно там в 1900 году располагались компании, контролировавшие 60 % мирового игрушечного рынка. Еще большая доля немецких игрушек 95 % приходилась на внутренний рынок. В 1890 году Германия экспортировала игрушек на 27,8 миллиона марок, а через пять лет на 40 миллионов марок. К 1901 году экспорт достиг отметки 53 миллиона