Французские критики не просто коллекционировали старинные игрушки и писали о них, они призывали художников к созданию эстетически вдохновляющих вещей, к поиску образцов для подражания в старинных традициях. Их похвалы удостоились такие дизайнеры, как Каран дАш (псевдоним Эммануила Пуаре), Бенжамен Рабье и Андре Элле. Именно они в десятилетие перед Первой мировой войной создавали простые игрушки, вроде деревянных фигурок зверей и Ноева ковчега . У этих игрушек были плавные очертания и сочная цветовая гамма. Они не крутились, не разговаривали, не взрывались и вообще не двигались без вмешательства человека. К примеру, «Французская деревня» Элле состояла из пятидесяти двух деревянных деталей: маленькие домики, здания фермы, люди, домашние животные и деревья. Расставляя их по своему усмотрению, ребенок создавал целый воображаемый мир. Вырезанные из дерева собачки Каран дАша были выполнены в шутливой манере, с вытянутыми телами и поднятыми ушами «игрушка и в то же время произведение искусства», как было написано в рекламной брошюре . Многие из этих художников уже выставлялись на Осеннем салоне в Париже, выставке работ современных художников и дизайнеров, основанной в 1903 году.
Этот же круг критиков-интеллектуалов помог организовать выставку «Искусство для детства» в Музее
Гальера в Париже в 1913 году. Как и на многих подобных выставках, проводившихся в начале XX века в Европе, старинные (исторические) игрушки из коллекций членов Общества любителей старинных игрушек и игр экспонировались вместе с игрушками, созданными современными художниками. Кроме того, на выставке можно было увидеть мебель и интерьер детских комнат. Детство здесь представало в ностальгическом, сентиментальном ключе, а в игрушках подчеркивалась не их коммерческая стоимость, а вневременность. Двор музея превратился в «деревню» с маленькими (не выше двух метров) домами, вызывавшими у зрителей, по словам автора одной публикации, желание «снова стать ребенком». Один журнал называл выставку «демонстрацией детских снов» и хвалил ее за пробуждение воспоминаний . Текст каталога перемежался рисунками, сделанными чернильной ручкой: дети, играющие с простыми игрушками (куклами, лошадками и солдатиками) или в простые игры на улице с воздушным змеем, скакалкой, корабликами . Кроме игрушек, выставленных под стеклом, были и целые комнаты, оформленные декоративным фризом, с постельным бельем, детскими вещами и мебелью. Мебель, как и игрушки, была выполнена в простой, функциональной эстетике. Она была лакированная, в одной комнате белая с золотым, в другой белая с голубым. Жизнерадостные и яркие фризы были украшены рисунками на детские сюжеты, выполненными простыми линиями.
Кроме того, выставка носила нарочито нравоучительный характер. Она была заявлена как часть «демократического» движения, которое должно «сформировать и улучшить» общественный вкус, начав с детей. Как говорилось в каталоге, выставленные игрушки, мебель, украшение интерьера все это должно развивать в ребенке «вкус к красоте так, чтобы мозг ребенка привык к расположению линий и гармонии цветов». Дети, гласил каталог, «слишком слабы», чтобы знать о своих предпочтениях, а «их семьи послушно покупают то, что предлагают торговцы» . Речи, произнесенные на открытии, и большая часть посвященных выставке публикаций подчеркивали ту же идею. Глава департамента Сена заявил, что игрушки, «которые способствуют развитию вкуса», «открывают глубинную связь между добром, красотой и правдой». Кроме того, власти подчеркивали национальный характер выставки, нахваливали игрушки крестьян Лозера (области, славившейся этим промыслом), и заявляли, что французские игрушки могут соперничать с немецкими игрушками из Нюрнберга .