Каждую неделю собравшийся люд в шаманской истерике пропотевал под звуки «Doctor Doctor» U.F.O. или «The Ripper» Judas Priest. В руках у многих бесноватых были зажаты картонные гитары, пальцы конвульсивными движениями хватали невидимые струны, в то время как головы вздымались вверх и опускались вниз с частотой шлагбаума в припадке эпилепсии. Чем особенно был интересен Кей для нашей истории, так это его сотрудничеством с музыкальным журналом Sounds, из брюшины которого, вытолкнутая все той же «новой волной», чуть позже выпала грыжа первого в мире еженедельного металлического журнала «Kerrang!». В ту мезозойскую эпоху в Англии жило только четыре музыкальных издания: Sounds, Melody Maker,
Mirror и NME. Как ты, наверно, уже догадался читатель, металлу они уделяли столько же внимания, сколько в ту же эпоху уделял рецензиям на порнофильмы руководимый Егором Тимуровичем Гайдаром журнал «Коммунист». NME и вовсе однажды на своих страницах объявил металл жанром умершим раз и навсегда. Поэтому еженедельно публикуемые с 78-го года на страницах Sounds «Bandwagon Heavy Metal Charts» были единственным для* металлиста шансом заглянуть внутрь домовины: как-то там поживает усопший?
Волосатый, с длиннющей бородой, похожий на рудиментарно сохранившегося тролля,
Кей обладал еще одним качеством. Музыку, несмотря на свое древнее эпическое происхождение, он не рассматривал как музей восковых фигур в зале славы рок-н-ролла, и никогда це ставил песни, возраст которых превышал десять лет. Иногда из бесчисленного количества демо-тей- пов, стекавшихся в его сверх-«звуковой дом», он выставлял на всеобщее прослушивание наиболее приглянувшиеся. Точнее, наверно, прислушавшиеся. Как бы то ни было, в один из еще не растаявших вечеров не перевалившего за экватор 79-го года троица Харрис, Мюррей и ДиАнно с копией сделанной в «Спейсворд» записи показалась на пороге «вагона».
Название «Iron Maiden» уже достигло ушей Кея, но не более того. Улыбнувшись лукавой тролльей улыбкой: «Как же! Вы и еще пять миллионов точно таких же! Может, если будет время, послушаю в течение недель двух», он взял кассету и утащил ее в свое темное закулисное логово. Когда время все же нашлось, Кей, по своему собственному признанию, бегал по комнате, тряс головой и кусал свои каменные локти. Как ОН не слышал ЭТОГО раньше! Нил слушал пленку раз за разом, перематывал обратно и слушал вновь. На следующий день он позвонил Харрису прямо, по его утверждению, на работу (очевидно, уже тогда, подметая улицы, Стив располагал средствами сотовой радиосвязи) и выпалил: «Слушай, парень! Ты мне здесь принес то, что может принести тебе кучу денег!» Харрис рассмеялся в ответ. Думал, Кей шутит. А Кей вообще никогда не шутил. Он был серьезный металлист.
Нил Кей: «Для начала это было вполне приличное демо». (Харрис позже, вспоминая о сделанной в Кембридже записи, называл его качество «достойным кухонного ведра».) «Там было несколько неправильных нот, но Стив и его группа не тратили время и упорно работали. Кроме того, они вовремя поняли, что им нужна профессиональная студия. Песни были подобраны исключительно грамотно и, главное, сама музыка была ошеломляющей. Здесь была и мелодия, и агрессия. Агрессивных команд всегда было полно, по десятку из дюжины, но в их арсенале не было таких мелодий. Комбинация скорости, напора, резких смен ритма и красивых мелодий, ко-
торые играл Мюррей, накрыла меня с головой. Определенно, это было самое впечатляющее демо, когда-либо попадавшее мне в руки».
За одну ночь гуру Кей превратился в ревностного адепта Iron Maiden. Уже на следующий день песни со столь приглянувшегося демо звучали в «Бэндва- гон» с 15-минутным интервалом! Но того, что произошло затем, не мог предвидеть и сам Нил. В ближайшем же номере Sounds «Prowler» дебютирует в чартах Bandwagon, составлявшихся им на основе скрупулезно подсчитываемых заявок регулярных «членов клуба», на двадцатом месте. Но уже в следующем номере, от 21 апреля 1979 года, «Prowler» занимает первое место. И остается на нем в течение трех месяцев. 28 апреля при полном аншлаге Maiden дебютирует в «Bandwagon».
Пять сотен металлистов в зале, рассчитанном ровно на половину подобной аудитории. Никто не сидит. Сидеть не на чем. Чем дышат собравшиеся, непонятно. Тела, бьющиеся в потной истерике. С задних рядов сцены почти что не видно, а подступиться к ней невозможно. По воздуху летают мокрые от пота патлы и не намного более сухие тела «смошинговавших» в зал хэдбенгеров. Голый до пояса Пол в проклепанных напульсниках, Харрис, ни на секунду не останавливающийся на одном месте, размахивающий в унисон с залом головой Дейв, «Эдвард», с горящими в кульминационные моменты шоу лампочками глаз и брызжущей изо рта эпилептика в последний раз в жизни кровью... Типичная картина, наблюдавшаяся в 79-м на концертах Maiden в святилище Кея. Гегемония ист-эндовских фэнов на право наблюдать Iron Maiden была нарушена. Благодаря весело распространявшемуся по старушке Англии судьбоносному демо, группа начала постепенно выбираться и за пределы Лондона. Первыми для Iron Maiden открыли свои колючисто-проволочные двери, а точнее, ворота американские военно-воздушные базы. «Люди цвета хаки» приветствовали Maiden более чем радушно. Англичан буквально не отпускали со сцены, иногда приходилось играть концерты по четыре часа, в то время как собственного материала было всего лишь на час и пятнадцать минут. Остатки времени размешивались исполнением песен U.F.O., Van Hallen, Free и так далее и так далее. Янки тем не менее оставались очень довольны.