У меня был белый плюмаж. Больше я не слышал ничего, потому что пуля пробила мне грудь Это был славный батальон, господин делла Реббиа; первый батальон восемнадцатого легкого полка, весь из корсиканцев, как мне потом говорили.
Да, сказал Орсо, глаза которого блестели во время рассказа, они выдержали натиск и вынесли свое знамя, но две трети этих храбрецов спят теперь на равнине Виттории.
А не знаете ли вы, случайно, имени офицера, который командовал ими?
Это был мой отец. Тогда он служил майором в восемнадцатом полку и был произведен в полковники за этот печальный день.
Ваш отец! Честное слово, он был храбрый человек! Я с удовольствием увиделся бы с ним снова и уверен, что узнал бы его. Он еще жив?
Нет, полковник, сказал молодой человек, слегка побледнев.
Он был под Ватерлоо?
Да, полковник, но он не имел счастья пасть на поле битвы. Он умер на Корсике два года тому назад Боже мой, как красиво! Десять лет я не видел Средиземного моря!.. Не правда ли, мадемуазель, оно красивее океана?
Мне оно кажется чересчур синим и волны слишком малы.
Вы любите дикую красоту? Если так, то, я думаю, Корсика понравится вам.
Моя дочь, сказал полковник, любит все необыкновенное; вот почему ей совсем не понравилась Италия.
Я не знаю Италии, кроме Пизы, где я пробыл несколько лет в училище, но я не могу подумать без восхищения о Саmро Santo *, соборе, о наклонной башне*; особенно о Саmро Santo. Помните «Смерть» Орканьи?* Мне кажется, я мог бы нарисовать ее, так она мне врезалась в память.
Мисс Лидия испугалась, как бы поручик не начал восторженной тирады.
Это очень мило, сказала она, зевая. Извините, папа, у меня немного болит голова; я сойду в свою каюту.
Она поцеловала отца в лоб, величественно кивнула головой Орсо и исчезла. Мужчины стали говорить о войне и охоте.
Оказалось, что под Ватерлоо они были друг против друга и, должно быть, обменялись немалым числом пуль. Это удвоило их взаимную симпатию. Они раскритиковали одного за другим Наполеона, Веллингтона и Блюхера*, потом начали говорить об охоте на ланей, кабанов и муфлонов. Наконец, уже поздно ночью, когда кончилась последняя бутылка бордо, полковник еще раз пожал поручику руку, выражая ему надежду на продолжение так странно начатого знакомства. Они разошлись, и каждый улегся спать.
III
«Ни пушки, ни штыки не могли заставить побледнеть его чело, ясное на поле битвы, как летнее небо. Он был сокол, друг орла, мед для своих друзей, для врагов разгневанное море. Выше солнца, милее луны. Его, грозу для врагов Франции, двое убийц, его земляков, поразили ударом в спину, так Виттоло убил Сампьеро Корсо*. Они никогда не осмелились бы взглянуть ему в лицо. Повесьте на стене перед моей постелью мой честно заслуженный почетный крест. Красна его лента. Еще краснее моя рубашка. Моему сыну, моему сыну в далекой стране сберегите мой крест и окровавленную рубашку. Он увидит в ней две дыры, за каждую из них по дыре в другой рубашке. Но буду ли я тогда отомщен? Мне нужна рука, что стреляла, глаз, что целился, сердце, что думало»
Матрос вдруг остановился.
Почему вы не продолжаете? спросила мисс Невиль.
Матрос кивком головы показал на человека, выходившего из рубки галиота. Это был Орсо, пришедший полюбоваться лунным светом.
Кончайте же вашу песню, сказала мисс Лидия, она мне очень понравилась.
Матрос наклонился к ней и тихо сказал:
Я
не делаю rimbecco никому.
Как? Rim
Матрос не ответил и принялся свистеть.
Вы восхищаетесь нашим Средиземным морем, мисс Невиль? спросил Орсо, подходя к ней. Согласитесь, что нигде нет такой луны.
Я не смотрела на нее. Я была занята изучением корсиканского языка. Этот матрос пел какую-то трагическую жалобу и остановился на самом интересном месте.
Что ты пел, Паоло Франче? спросил Орсо. Ballata? Или vocero? Барышня понимает тебя и хотела бы послушать конец.
Я забыл его, Орс Антон, сказал матрос.
И он сейчас же начал голосить во всю мочь песнь Пресвятой Деве.
Мисс Лидия рассеянно слушала ее и больше не беспокоила певца, пообещав себе, однако, узнать потом разрешение загадки. Но ее горничной, флорентийке, понимавшей корсиканское наречие не лучше своей госпожи, также очень хотелось узнать ее, и, прежде чем мисс Лидия успела толкнуть ее локтем, она обратилась к Орсо:
Господин капитан, что это значит сделать rimbecco?
Rimbecco! повторил Орсо. Это значит нанести смертельное оскорбление корсиканцу; это значит упрекнуть его в том, что он не отомстил за себя. Кто вам говорил о rimbecco?
Вчера в Марселе, торопливо ответила мисс Лидия, хозяин галиота употребил в разговоре это слово.
А о ком говорил он? оживленно спросил Орсо.
О! Он рассказывал нам старую историю из времен да, кажется, он говорил о Ванине дОрнано.
Смерть Ванины, я думаю, не внушила вам любви к нашему герою, храброму Сампьеро?
Но разве вы находите, что тут было геройство?