На сотворенную мной невидимую поверхность я шагнула осторожно, словно на лед. Отражающий щит и был скользким, как мокрый пол. Три шага невелико расстояние, но я пошатнулась уже на втором, вызвав дружный хохот. Что ж, сама не подумала, надо было ставить останавливающий, вязкий. Или не щеголять умениями и просто обойти лужу. Тренировать выдержку тоже иногда полезно.
Я вспомнила, как однажды запустила в стену вязание, в котором в третий раз подряд не сошлись петли узора. Дядя, сидевший в кресле у камина, поднял голову и поинтересовался:
Мелани, как ты собираешься сохранять спокойствие на эшафоте, если такая ерунда способна вывести тебя из себя?
Э-э-э Но я не собираюсь заканчивать жизнь на эшафоте!
Никто не собирается, но некоторым приходится.
Полагаю, я сумею увильнуть от подобной чести.
Все же советую потренировать хладнокровие. На случай, если увильнуть не удастся.
Он снова уткнулся в книгу, а я, вздохнув, подобрала спицы и начала поднимать спустившиеся петли, «тренируя хладнокровие».
Вот и сейчас потренировала бы. Впрочем, умение держать равновесие тоже надо иногда тренировать. Поскользнувшись, я не упала, просто доехала до края щита и, скатившись на землю, пробежала несколько шагов, гася скорость.
Лицо лошадиное, и скачет как лошадь. В этот раз герцогиня Абело и не пыталась понизить голос. Откуда только понатаскали таких несуразных созданий?
Глава 2
Неужели герцогиня полагала, будто от этих слов я взбеленюсь настолько, что накинусь на нее с проклятьями? Подобные подколки скорее подходили базарной торговке, нежели образованной знатной даме. Я привыкла к другому. Мой дядя или преподаватели университета умели выразить свое недовольство безукоризненно вежливо, но так, что объекту их насмешек хотелось провалиться сквозь землю.
Или в своем кругу герцогиня и ей подобные пользуются более изощренными формулировками, а меня сочли простушкой, что понимает только откровенные грубости?
Формально все претендентки на отборе находились в равных условиях: одинаковые комнаты на троих, одинаковые туалеты, созданные дворцовыми мастерицами, общий стол, запрет на собственную прислугу. На деле же некоторые к дворцовым платьям и не прикоснулись, достав собственные, вроде бы такие же не поленились подкупить швей и вызнать фасон, только сатин, из которого были пошиты собственные туалеты, оказался шелковым, а не хлопковым. Как и чулки. Да и драгоценности никто не запрещал. Так что определить состояние претенденток труда не составляло, и мое эти дамы вычислили безошибочно. Да и трудно не вычислить, если последние драгоценности матери, что удалось уберечь от отца, я заложила, чтобы оплатить первый год учебы в университете. Сейчас лишь одно скромное колечко украшало мои пальцы.
Но слова герцогини вовсе меня не задели. Во-первых, на правду не обижаются. Лицо у меня и в самом деле длинновато, и походка подкачала преподавательница этикета, нанятая дядей, то и дело выговаривала мне за манеру носиться вприпрыжку,
а не шествовать павой, как полагается благородной даме.
Впрочем, и страшненькой меня нельзя было назвать. Обычная. Густые светлые волосы, фигура со всеми полагающимися выпуклостями и вогнутостями. Может, будь я страшненькой, граф Дейнарский и не захотел бы на мне жениться, наплевав даже на отсутствие приданого. Но все же едва ли найдется девушка, всерьез жалеющая, что не родилась откровенно некрасивой, и уж точно это не я.
Во-вторых, я не намеревалась опускаться до их уровня. Одно дело состязаться в остроумии за беседой, когда каждое слово имеет двойное, а то и тройное дно. И совсем другое примитивные грубости. «Если на тебя лает дворовая шавка, ты же не опускаешься на четвереньки, чтобы облаять ее в ответ», любил говаривать дядя.
Поправив сползшее с плеча платье мода этого года снова была несуразной, я рассеяла щит и двинулась дальше.
Чтобы через пару мгновений услышать:
Нет, это не дворец, а хлев какой-то. То кобыла, то корова
Я оглянулась. Девушку, остановившуюся перед лужей, трудно было назвать толстой. Просто ей достался тот тип фигуры, который лишится округлостей, только дойдя до полного истощения. Яркий румянец на щеках, не скрываемый никакими белилами: похоже, краснела девушка легко и быстро, вот как сейчас например. Густые каштановые локоны. На мой взгляд, она была очаровательной, но сейчас в моду вошла бледная томность, которую незнакомка не смогла бы изобразить, даже если бы очень захотела.
Я даже пытаться не стала припомнить ее имя. Приглашения на отбор рассылались всем семьям, в жилах которых текла хоть капля благородной крови, и сейчас во дворце было слишком много незнакомых лиц и имен. Нас даже не представили друг другу толком.
Я не особо об этом жалела. Все равно с каждым испытанием конкурсанток будет становится все меньше, а там потихоньку и перезнакомимся. Кто-то запомнится достоинствами, кто-то как Абето и полдюжины девиц из ее свиты. А может, я сама вскоре покину дворец, и проблема толпы незнакомых барышень решится сама собой.
Темноволосая девушка сверкнула глазами в сторону титулованного серпентария, прикусила губу. Лужа задымилась. Заклинание для сушки белья, то же самое, каким воспользовался красавчик в беседке. Я прогнала воспоминание о перекатывающихся под кожей мышцах, стерла с лица глупую улыбку. И уже начала было разворачиваться, чтобы идти себе дальше, когда услышала: