вам и вся легенда. Я было огорчилась, но потом вспомнила про Генри, про выигранное золото и немного приободрилась.
Вот только как я докажу, что взломала-таки эту дверь?
Совершенно некстати мне вспомнилось, что магистр пообещал обязательно устроить мне разбор полетов, как только мы вернемся в Академию. Насколько я знала Эгмонта, он всегда выполнял, что обещал; так что к мыслям, безостановочно вертящимся в моей несчастной голове, прибавилась еще одна.
Вы, кажется, предлагали свою помощь? устало спросил Рихтер, отрывая меня от невеселых размышлений.
Я посмотрела на него; он уже снял куртку и сейчас осматривал собственное плечо, вывернув его для удобства под странным углом. Все-таки он был какой-то неправильный: судя по тому, что я видела, рана была достаточно глубокой, для того чтобы любое движение причиняло изрядную боль. Магистр же действовал так, словно никакой боли он не ощущал.
У вас есть чем перевязать? И спирт?
На верхней полке.
Полка была и впрямь верхней: дотянуться до нее не смог бы, пожалуй, и Хельги, превышавший меня ростом на добрую голову. Подумав, что вряд ли будет красиво в присутствии магистра залезать грязными сапогами на его любимое кресло, я щелкнула пальцами и попросту слевитировала на нужные полтора метра вверх.
Эгмонт посмотрел на меня с некоторым интересом.
Пожалуй, я поторопился, задумчиво произнес он. Четверку по общей магии вы вполне заслужили. Но пятерки вам все равно пока что много. Я завтра же поговорю с магистром Фенги Фенгиру мрыс эт веллер, с магистром общей магии, чтобы он обратил внимание на ваши действительные познания.
Рубашку снимите, сухо сказала я, совсем не обрадованная перспективой спешной зубрежки общей магии.
В свое время, лет восемь назад, я провела пару месяцев в одной монастырской больнице. Больница, понятно, была бесплатная, предназначенная специально для бродяг, нищих и тому подобных кадров, давным-давно потерянных для общества. Даром что в большей части ярмарочных лубков эти больницы всячески высмеиваются, мне там понравилось: меня вылечили, накормили (не станем заострять внимание чем, ибо тогда это было не столь уж и важно) и даже позволили остаться, пока зима не пошла на убыль. За два месяца, что я там провела, меня научили нескольким полезным вещам, в частности перевязке; никогда не думала, что подобные знания могут мне пригодиться, а вот поди ж ты
Зашивать я тоже умела благодаря все тому же монастырю. Но, посмотрев на неровные края раны, и впрямь довольно глубокой, я поняла, что это здесь не поможет.
Василиски ядовитые? мимоходом спросила я у Эгмонта.
Ученые еще не определились, настороженно ответил он.
Ничего, скоро определятся, жизнеутверждающе сказала я.
Интересно, мимоходом мелькнула мысль: о чем бы подумала Полин, если бы она находилась сейчас в этой лаборатории? Может быть, о том, как назавтра она стала бы рассказывать подружкам, сколь волнующе нет, волнительно было оказаться в одной комнате с боевым магистром, вдобавок голым по пояс. Мне, в отличие от впечатлительной алхимички, приходилось видеть и более хм откровенные варианты. В конце концов, я десять лет бродила по трактам. Так что единственная цель, с которой я из-под ресниц рассматривала Эгмонта, была возможность выяснить его ну скажем так, состоятельность как противника в не-магическом поединке.
В отличие от Хельги, гордившегося бицепсами, трицепсами и прочими мышечными изысками, Рихтер не походил на мускулистый платяной шкаф. Скорее, он был жилистым и прочным, как кожаный ремень; впрочем, я отлично помнила первое занятие по боевой магии и неплохо знала силу удара своего магистра. Другое дело, что того же Хельги я, быть может, рискнула бы вымотать, утомить долгим поединком а вот с Эгмонтом, похоже, этот фокус провернуть было бы куда как сложнее. Во всяком случае, для меня. К тому же он явно был ничуть не менее гибким и быстрым, чем я, а гибкость и скорость были моими основными достоинствами.
Вот так.
Дальше я думать и анализировать не стала. Потому как гораздо больше меня интересовал другой вопрос: как я стану доказывать Ривендейлу, что все-таки взломала здешнюю дверь.
Так что вы забыли в моей лаборатории? напомнил о себе Эгмонт.
Отвечать правду не хотелось, но ничего другого, как назло, в голову не лезло.
Мы поспорили, неохотно ответила я. С Генри то бишь с герцогом Ривендейлом. Смогу ли я взломать ваши чары. На полторы сотни золотых.
И что бы вы стали делать, если бы проиграли?
Я презрительно фыркнула, демонстрируя всю несостоятельность такого предположения.
В крайнем случае взломала
бы замок шпилькой.
Магистр хмыкнул, явно сомневаясь в моих способностях взломщика. Помолчав, он спросил:
Вы представляете, студентка, какую создали проблему?
В смысле? насторожилась я.
В очень простом. Адептам все время хочется сунуть нос куда нельзя. И если магистр не хочет, чтобы они докопались до чего-нибудь серьезного, он должен создать им подходящую цель. Мрыс эт веллер, студентка, вы хоть понимаете, какую легенду разрушили?
Я попыталась потупиться, но не преуспела. Интересно, какое наказание определит мне магистр? Припомнив, что он обещал сделать с тем, кому захочется посмотреть на его лабораторию изнутри, я почувствовала, как по спине пробегают целые стада мурашек. Прощай Академия и, мрыс эт веллер, прощай выигранное у Ривендейла золото!