Видел, на учениях перед войной. Сколько нужно?
Две минимум, и разных.
Карпов! позвал он кого-то. Подошедшему майору он передал листок, на котором начертил название РЛС и их состав.
Разослать циркуляром по всем разведуправлениям армий и дивизий, на обоих участках фронта. Упомянуть, что машин в комплекте три или пять, все закрытые, с аппаратурой внутри.
Добавьте, пожалуйста, что в любом состоянии, кроме абсолютно разбитых. Да, груз, направленный в адрес 13-го ОРАП, в/ч 13821, руками не трогать, идет в наш адрес из Ростова. Впрочем, если найдут, пусть протолкнут на погрузку на суда и предупредят, чтобы мы прикрыли этот пароходик.
Есть! козырнул майор, но достаточно слышно пробурчал: «Свое так прикроют, а до остального у них нет ни самолетов, ни бензина!»
Карпов!
Я!
Язычок свой укороти, разведчик! резко сказал комбриг.
Есть, но пайка от этого не прибавится, товарищ генерал. На фронт отпустите!
Выполняйте приказание.
Так вы генерал или комбриг? переспросил его Петр.
Да генерал, генерал. Старая гимнастерка, я прямо с передовой, так что стирается она. Вымазал меня фриц, зараза. Ладно, смотри сюда, капитан. Это северный участок фронта. Во Мге и в Шлиссельбурге немцы. Железная дорога перерезана в шести местах. Немцы продвинулись только вдоль дорог, пробились танками. Но вводят сюда егерей из пятой горнострелковой. Вот здесь, в Выставе, есть площадка для истребителей. В Волхове мы их остановили. Под Шлиссельбургом пока тоже держимся, но натиск усиливается. Нужно облетать здесь всё, и снять на пленку: как и что. Справитесь? Противодействие противника я тебе гарантирую. И зениток там, как грязи. Сведения нужны еще три недели назад, когда удар на Отрадное и Волхов пропустили. Вот телефон, командуй.
Но никто к телефону не кинулся. На карте появился аккуратный «серпик» с координатами точек поворота, расстояниями и тому подобное. Утвердили. После этого звонок.
Майора Хабарова, срочно.
Слушаю.
Пиши.
Ему передали пятнадцать точек, предупредили о Выставе и о том, что с северо-запада имеем мертвую зону по малой высоте.
Записал? Это все в приказ, проверить камеры, для работы звена более чем достаточно. Обеспечить плотное прикрытие. Предупредить, что зениток много. Там два моторизованных корпуса. И у финнов самолеты с большим запасом топлива, отрываться ходом. Как понял?
Понял, разрешите выполнять? ответил Хабаров и повесил трубку. Не любил он задания, в разработке которых лично участия не принимал.
Передайте, что пленки можно не проявлять, сразу в штаб фронта.
У нас не Пе-2. Съемки будут низковысотные, с 2,3 километра. И их соединять и согласовывать надо.
Ну, тогда мы к вам приедем.
Добро пожаловать. Разрешите идти?
Да, до встречи.
Машины возвратились, но без двух самолетов. Они сели в Выставе, оба повреждены, Васильев ранен. Саша Хабаров забрал рулоны с пленками, в Выстав вылетели механики и замена Васильеву, чтобы перегнать самолеты обратно. Пришлось и этих сопровождать, потому что обещанное «противодействие» было, и было сильным. Немцы готовят что-то у Ладоги, но нашего появления там они не ожидали.
Воздушный бой прошел без потерь с нашей стороны, а вот от зениток уберечь мы не можем, тут как повезет. Новинка немецкая! Звено сверху, а пара, ротте, снизу пытается прорваться к разведчикам. Звено бросается наутек, дескать, ой боюсь, боюсь, боюсь! А нижние пытаются остаться незамеченными и атаковать из нижней полусферы. «Фоккеров» нет, только «фридрихи». Без локатора полная тоска! Привыкли!
Пленки еще сохли, когда появился Евстигнеев в компании с несколькими младшими и старшими командирами. Таких мы еще не видели! Их в кино не показывают, в газетах не публикуют. Молчаливые, тихие, в камуфлированных костюмах. Антабки у оружия обмотаны, ни стука, ни звука. Глаза внимательные и лиц не запомнить. Волкодавы от разведки, псы войны. Это не Панин в роли Мамочкина. Они вошли, говорил только Евстигнеев, узнав, что есть время, тихонько сели на стулья и на пол, где кто стоял, и через минуту уже спали. Когда фотографы закончили раскладку, генерал тронул одного из них за плечо, причем мне показалось, что он и прикоснуться не успел, последовало короткое движение локтем, и все уже на ногах, в руках немецкие складные цейсовские линзы, неизвестно откуда появившиеся карандаши. Через несколько минут тишины и звуков шуршания грифеля о фотобумагу, оторвались от фотографий. Один из них подал генералу список, который он составил по знакам, которые молча показывали разведчики.
Спасибо, летуны. Удобная штука, тихо произнес один из них, а остальные кивнули.
Генерал оторвался от бумаги, переданной разведкой, поправил прическу, обтер губы и произнес:
Да-да, спасибо. Через сутки повторим и сравним. До встречи, капитан. Да, сегодня из Кобоны выйдет ваш груз. Прикрытие не потребуется. Его прикроют бронекатера. Нашли шесть машин, насколько я понимаю, разукомплектованных малость, и две целые, но нет электростанции. Завтра будут в городе. Взял это на себя. До встречи.
До свидания, товарищ генерал.
Из его слов осталось непонятным: какой груз проследует из Кобоны и какие машины нашли? Но задавать вопросы Петр и остальные присутствующие в штабе не стали. Слишком озабоченным выглядел генерал. Видимо, ребята сняли что-то ценное. Васильев в санчасти полка, делают операцию, три осколка от «эрликона» принял, но машину посадил. Обе машины получили повреждения маслорадиатора и маслосистемы, и требуется думать, как это прикрыть. И вообще, разведкой, видимо, придется заниматься часто, требуется что-то придумать, чтобы защищаться от «эрликонов». Но путного в голову ничего не лезло, сказывался постоянный недосып и большое количество вылетов за последние дни. Петр об этом сказал прямо в штабе, попросил всех подумать, что можно сделать, и пошел отдыхать в соседнюю комнату. «При пожаре выносить вместе с одеялом!» Но ночь прошла спокойно.