взрываться смехом в темноте. Кравченко недовольно посмотрел им вслед и обратил свое внимание на оставшихся сидеть за «главным» столом Петра и начштаба подполковника Дениса Коростылева.
Чего это они?
Статью вот эту обсуждают, вот и обратились в бегство. Врассыпную.
А вы чего не убежали?
Да мне этот балаган до одного места, а вот действовала ваша группа в воздухе неосмотрительно. Рассыпалась и принялась гоняться за сбросившими бомбы «лаптежниками», упустив момент, когда могла нанести удар по истребителям. Докричаться ни до кого не удалось.
Да слышал я какого-то Тринадцатого. Он предупредил, что «яки», слева-сзади-ниже «мессеры», дистанция три километра. Откуда он дистанцию знает непонятно. Потом вообще белиберду какую-то понес. «Рцы, Глаголь, всем Цепочка, Люди, Он». Отвечать не стал, вдруг противник мозги пудрит. Смотрю, все ваши завершили атаки, собрались, довернули влево и пошли куда-то вниз. Противника видно не было, и мы продолжили атаковать «лаптей».
Ну, видите, даже запомнили. Приказы простые и понятные тем, кто их знает.
Кравченко не ответил, продолжал жевать котлету и картофельное пюре. Петросян делал вид, что это его не интересует. Из-за стола встали девушки-летчицы и попросили разрешения выйти. Кравченко проводил их глазами. За столом осталось только начальство, летчики двадцатой тоже потихоньку слиняли, по одному, понимая, что вполне возможна «гроза».
Да не стал бы я побираться, но у меня в полках исправных самолетов почти не осталось. Третий состав дивизии пошел стачиваться, и быстро. А вы, свеженькие, откуда-то появились. Откуда, кстати?
Ейск. Петр достал из кармана предписание и приказ Буденного, положил его на стол перед генералом.
Понятно. Мы получили указание Ставки всеми имеющимися силами нанести удар по второй танковой группе. Утром. Ваша эскадрилья в приказе упоминается.
Мы в курсе, получили его два часа назад, ответил Коростылев.
И что? Почему никто из вас не прилетел в штаб ВВС армии? Она наносит удар.
Мы армии не приданы. У нас задача координировать усилия ВВС 5-й, 13-й, 26-й, 40-й армий и Пинской флотилии, обеспечивать их точными разведданными. Данные сейчас обрабатываются. Со времени окончания крайнего вылета прошло 75 минут. Четыре связных самолета у нас имеются. Через тридцать-сорок минут документы будут отправлены в Киев, Брянск, Припять и Харьков. В Ростов пойдет свободный борт Ли-2, еще раз ответил Денис Степанович.
Другой вопрос, что действия, конечно, согласовать требуется, чтобы не получилось так, как сегодня: каждый сам по себе, заметил Петр, продолжая ужинать.
Да не писал я эту статью! Что прицепился, капитан?
Я не про статью, я про связь.
В этот момент из кармана Петра послышалось: «Первый, первый Крамболу. В секторе четыре появились две групповые цели, следуют в сторону Певцов». Петр вытащил «комарика».
Понял, Крамбол. Сейчас буду. Извините, тащ генерал. Разрешите идти?
Кравченко залпом выпил компот, встал и показал рукой на выход. Все командование переместилось в новенькую землянку штаба эскадрильи. Там уже вели цели на планшете.
Судя по скорости истребители. Одна группа идет цепочкой, по одному, 1216 самолетов, вторая звеньями, и отметки побольше. Похоже, что что-то двухмоторное, отметил штурман наведения Теньков.
Откуда они идут? спросил Кравченко.
Кто его знает? По направлению: Витебск, Орша и Могилев могут быть.
Зэт-Гэ-26, старые знакомые, «мессера» сто десятые из Болбасова. А первые?
Минск, Бобруйск.
Этих я не знаю, кто угодно может быть. Черт, подтягиваются. По вашу душу, товарищи мореманы.
Марик Акопович, привезли, что заказывали?
Да, Петр Васильевич, привезли, перед ужином закончили подвешивать.
Денис Степанович, дежурное звено на вылет, поднять подвахту. Марик Акопович, по машинам, к запуску.
Тащ генерал, разрешите идти?
Идите! Четко у вас налажено. Откуда цели-то берете, да еще ночью.
Локатор у нас, локатор «Наяда».
Кравченко попытался взять в руки микрофон, но Петр отрицательно помахал ему рукой.
Не надо ничего выдавать в эфир открытым текстом. Рцы, шапка, добро, перехватив микрофон, сказал команды Петр.
Самолеты дежурного звена и шестерка Пе-2р перевели двигатели на взлетный режим и парами уходили в небо. Операторы приняли их, перенесли их положение на планшет и повели. Штурман пересчитывал взаимное расположение целей и ударной группы.
Восьмой, покой.
Тринадцать, покой.
Ночь, машин мало, не попадут! покачал головой Кравченко.
На аэродроме сейчас шумно будет, у немцев только шумопеленгаторы, наши подойдут с той же стороны, что и немцы. Группа большая, сажать будут с каруселью по коробочке. Аэродром они подсветят сами. А у Акопыча и его эскадрильи РРАБ-3 подвешены, по три-четыре штуки на каждом борту. Фейерверк будет что надо!
Тащ командир, время, сказал Теньков, и второе звено ушло в небо: прикрыть отход и добить оставшихся. Им до цели десять минут лёта, заодно пошумят с востока, отвлекут немцев от западного направления.
«Пешки» уже довернули и на приглушенных моторах планируют на цель, где принимают самолеты, светят прожектора, расползаются по укрытиям с горящими фарами и огнями машины. Каждый, кто хотя бы раз в жизни видел эту картину ночного аэродрома, прекрасно представляет ту суматоху, которая там сейчас творится. И бомбы пошли. Десять секунд падения, и четыреста взрывов громкой очередью раздаются на летном поле. Горячие осколки рвут металл, пронзают тела захватчиков. Мы же говорили, что землю выделим всем, желающим и нежелающим. А кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет.