А училище на другой тип самолетов так и не переходило. Продолжало выпускать курсантов во все большем объеме, последний выпуск уже и одевать стало не во что. Так и разъехались в мае 1941 года по частям в полевой форме ВВС. Отпуска отменили, сделали новый набор. В январе командующим ПВО страны стал Штерн, который в мае приехал инспектировать южные округа. Из-за угрозы войны с Англией сюда в первую очередь пошли РЛС и большая часть ЛаГГов, более ста пятидесяти штук прислали. Но освоенными были только пять машин в Ейском училище. Шестого июня 164-й ИАП в Моздоке провалил проверку, не смогли обнаружить и перехватить посланные на Грозный бомбардировщики. Самолеты оказались не подготовлены к ночным полетам. Так как тревога была объявлена по всему округу, то на отходе их перехватила пятерка ЛаГГов Петра, а затем туда же подтянулись еще и И-16 Ейского училища. «Отстрелявшись» по пятой машине и израсходовав полностью холостые патроны в БС и ШКАСах, Петр передал в эфир:
Я Тринадцатый, работу закончил, шестое, сбор, домой.
Машины собрались на помаргивающий свет навигационных огней ведущего и начали снижение. ДБ-3Ф, изображавшие цели, шли на 9 тысячах, спускаться пришлось долго. А на земле надрывались телефоны, по поводу: кто, чем и как?
В Ейске Штерн появился на следующий день.
Училище было построено по ранжиру: отдельно те, кто принимал участие в «отражении налета», отдельно учебные эскадрильи с курсантами. Шестая эскадрилья стояла седьмой, первым стояло «управление», а шестое звено на самом шкентеле, на левом фланге, последним подразделением. После построения и поздравления объявили прохождение, все протопали мимо трибуны, на которой стоял дважды Герой и генерал армии. Так отметили его успехи в Финской войне. Рядом с ним стояли генерал-инспектор ВВС СССР генерал-лейтенант Смушкевич, тоже дважды Герой, начальник Главного управления ВВС Красной Армии генерал-майор Жигарев, генерал-лейтенант Жаворонков, командующий авиацией РККФ и командующий авиацией ЧФ генерал-майор авиации Василий Русаков. В общем, вся верхушка нашего авиационного командования. Под трибуной, в качества мальчика для битья присутствовал майор Акуленко, командир 164-го полка, провалившего учения. Скорее всего, он мысленно считал минуты до расстрела. В апреле сняли командующего ВВС, вместо него пока никого не назначили. После прохождения собрали всех участников в клубе на разбор полетов.
Провал был мощнейший, так как ВВС округа готовилось отражать противника с другой стороны, днем и в хорошую погоду. Погода была хорошей, сменили направление, в свете новых осложнений с Германией, и заменили день на ночь. А в учебных планах практически
начисто отсутствуют ночные полеты. Их как-то отменили, временно, и забыли включить снова. Количество летных происшествий пошло вниз, и всех это устроило. Особенно немцев. Они точно знали, что ночной истребительной авиации у нас нет. Петра вызвали сразу после выступления начальника штаба полковника Иванова. Он руководил полетами по тревоге, хотя шестое звено ушло в воздух до того, как он появился на СКП. Дежурил там командир «четвертой» Саня Хабаров, он и дал отмашку на взлет. Поэтому Петр рассказывал, как есть, а не причесанную версию для начальства.
Готовность номер два была объявлена в 23.30 в субботу шестого июня. По этой команде была включена штатная РЛС «Наяда», и ее операторы были переведены на круглосуточный режим. Личный состав звена оставался в комнатах отдыха, готовым к вылету. Технический состав подготавливал технику к вероятному вылету. Так как тревога была учебной, то заменяли штатные боеприпасы на холостые. Воздушное пространство было чистым, в зону нашей ответственности никто не входил до 03.11 седьмого июня 1941-го. Самолеты появились на высоте девяти-десяти километров, на запросы не отвечали. Я объявил боевую тревогу и, согласовав с дежурным на СКП майором Хабаровым вылет, произвел взлет имеющимися пятью ночными истребителями ЛаГГ-3. При подходе к цели были обнаружены 27 самолетов ДБ-3ф, которые шли с потушенными АНО и не отвечали на запросы. Классифицировали их как учебную цель, произвели пять заходов. Атаки проводились из мертвых зон бомбардировщиков до полного израсходования имеющихся огневых средств. Стрелки бомбардировщиков вели ответный огонь холостыми выстрелами.
Почему учебные цели не были обнаружены при пролете к Грозному? задал вопрос Штерн.
Этого я не знаю, еще раз повторяю, РЛС работала на максимальной дальности, периодически просматривая ближний сектор. В нашу зону никто не входил в радиусе 250 километров.
Все правильно, товарищ Штерн. О наличии у училища этой станции нам было известно, курс был проложен так, чтобы не быть обнаруженными. На отходе специально изменили маршрут, чтобы проверить готовность войск и в районе Ростова. К сожалению, готовым оказалось только Ейское училище. Остальные никак не отреагировали на пролет большой группы самолетов, сказал Смушкевич. У всех одна отговорка: по шумам определили, что самолеты наши. А то, что группа скрывается и не несет огней, никого не насторожило. У меня вопрос к товарищу старшему лейтенанту? Вы сказали, что использовали самолеты ЛаГГ, а нам товарищ Акуленко доказывает, что самолет ЛаГГ для ночных полетов не приспособлен.