Что вы будете петь? спросила холодно, красиво располагая руки над белоснежной клавиатурой.
Хороший вопрос. Я не знала, что выбрать. Правда, и выбор у меня небольшой. Ведь что бы я ни исполнила, даже всеми любимый гимн про рождественские колокольчики, на нас господа по-прежнему будут смотреть как на попрошаек. Что ж Пусть будет так.
Песенку, ответила я уклончиво, мило улыбнулась, потупила глазки, как должна была бы сделать испуганная сирота, и, повернувшись к Дракону, неожиданно для гостей затянула громким, заунывным голосом:
На босы но-ожки в худых сапо-ожках,
По ярмарке, в толпе-е нарядных горожа-ан,
Иду с моне-еткой я, ай-тара-да-дам.
Трещит мороз, замёрзли пальцы,
Но греет ломаный медяк ладонь.
Его отдам, ай-тара-да-дам,
За пирожок с капустой
Кому-то марципаны, дивные ириски,
А мне, сиротке, чёрствые огрызки, ай-тара-да-дам.
Есть и кошечка у меня. У кисоньки малые котятки,
Подайте Светлой ради, ай-тара-да-дам.
За доброту зачтётся вам, добрым господам
Директриса покачнулась, закатила глаза и стала съезжать со стула. Классная дама вцепилась в подлокотники стула, тоже пребывая в шоке. Девочки молчали и покусывали губы. А потрясённые гости сидели с круглыми глазами. Лишь Дракон сидел невозмутимый и нагло скалился. Ему смешно.
Когда я затихла, он вскочил с кресла и оглушительно зааплодировал:
Браво! На бис! широко улыбаясь. На бис!
Ошарашенно поглядывая на него, гости, мэр и его жена тоже стали хлопать. Даже Олеана взяла вступительные аккорды.
Что ж, на бис, так на бис.
Я снова затянула песенку, что слышала у уличных попрошаек, только ещё жалобнее, при этом не забывая кривляться от души.
После повторного исполнения Дракон снова устроил овации. Да так громко, что от хлопков разболелась голова.
Невероятно грустная, трогательная песня. Лучше любого рождественского гимна. После столь непревзойдённого исполнения я просто обязан поддержать несчастных сирот, кошку и котят.
Он достал из нагрудного кармана дорогого сюртука небольшую книжечку. Черкнул в ней что-то, оторвал лист и протянул полуобморочной директрисе, которая, несмотря на немощь и обморок, вцепилась в него, как речной краб в добычу.
Если честно, мне впервые было стыдно перед ней. Однако иначе я поступить не могла.
Орлица глянула на бумажку, поморгала, после чего узловатыми пальцами быстро свернула бумажечку, спрятала в сумочку и бросила на меня непередаваемый взгляд. И драмы на её угрюмом лице как ни бывало. Как будто и не было только что моей ужасной выходки.
Сиятельный! Сиятельный! Орлица спохватилась, что надо бы отблагодарить щедрого дарителя,
прижала руку к груди, в районе, где у людей находится сердце. Вот только у неё сердца нет. Однако же её блёклые глаза засияли. От слёз.
Ты столь щедры! Вы она вытерла платком глаза. Если желаете, Эллария ещё что-нибудь споёт для вас.
Кхм-кхм из вредности покашляла я.
Вы не слышите, процедила холодно Олеана. Так и чудный голос сорвать можно.
Пожалеем Элларию, кивнул Дракон. А вот хор может спеть.
Песенку? сощурилась Орлица.
Рождественский гимн. Потому что уверен, никто другой спеть так же проникновенно, как Эллария, не сможет, слова Дракона прозвучали как насмешка. Но перечить ему не посмели.
Девочки встали рядом со мной и под дирижирование классной дамы Унины старательно запели гимн.
Я делала вид, что пою, едва двигая губами, потому что все в зале смотрели на Шаллерэна, а он Он смотрел на меня.
Вот же несносный, мстительный тип. Ему веселье, а мне теперь до конца учёбы сидеть в коморке и питаться засохшими хлебными корочками. И то, если меня не прогонят после возращения в пансион. То-то Орлица поглядывает так, что мне хочется спрятаться.
После гимна супруга мэра выдала каждой девочке по серебрушке и пожелала нам лёгкой дороги. Это значило, что нас выставляют из особняка.
Что ж, девочки не в обиде и очень даже рады. А я, сжимая в кармане прохладную крупную монету, покусывала губу из-за волнения.
Зато Орлица покидала особняк мэра, прижимая к груди чек с пожертвованием от Дракона, и сияла как рождественская гирлянда.
Глава 6
Эллария, ах ты мерзавка! Кто бы мог подумать, что у тебя столько талантов?
Я настолько оторопела, что застыла с приоткрытым ртом. Девочки тоже растерялись. А глаза Нильи стали влажными от обиды и зависти.
Мадам Орельи, она же опозорила нас! выпалила она, ещё надеясь, что за обманчивой снисходительностью директрисы скрывается ярость, и последует суровое наказание.
Так и случилось. По карете разнёсся оглушительный звук пощёчины. Вот только досталась она не мне, а ябеде.
За что? Нилья, впервые получив по заслугам за свои гадости, прижала руку к покрасневшей щеке.
Замолчи! грубо шикнула директриса.
На этом дело закончилось, и до пансиона мы ехали в тишине.
Позже, когда нам с подругами удалось уединиться в библиотеке от глаз наставниц, девочки окружили меня, и Каррина признались:
Элла, я не понимаю, что происходит, но мы очень рады за тебя.
Впервые Орлица не придирается к тебе, взяла меня под руку Роделия. Это неожиданно.
Надеемся, что до конца обучения Орлица так и будет расположена к тебе, Амелина отложила старенький учебник и подхватила под другую.