- Что за шум? Грохот слышишь?
Снаружи явственно доносились звонкие удары чего-то тяжелого по чему-то большому. Как киянкой по здоровенному барабану лупили.
- Похоже, кто-то в ворота долбится!
Хм, кому это приспичило попасть к нам на негостеприимсво? Может Одинец вернулся?
- Так пойди и спроси: «Кто там?». Не сиди сиднем.
Надеюсь, не почтальон Печкин, а то довольно с меня на сегодня неожиданных визитов.
Как бы не так. Жахнуло меня так, что аж икнул испуганно. Холодную волну в брюшину словно насосом вкачали, по спине от поясницы до шеи поднялся колючий прилив, заломило кончики пальцев. Да ну на фиг! Опять?!
Отпустило быстрее обычного, но я уже понимал, что подобный выплеск гормона возбуждения не просто так.
Поправив на боку мечуган, я вслед за Жилой выбираюсь на свежий воздух. Темная полоса с западной части небосвода ощутимо разбухла, приблизилась. Ветерок посвежел и немного усилился. Ворота усадьбы настежь, в пространстве между амбаром и хлевом наблюдается людское толпище, возглавляемое троицей седовласых субъектов. Жила далеко уйти не успел, на три шага отошел и так же как и я врос в землю с открытым ртом.
Ба, знакомые все лица! Это ж те самые деды, что вокруг мертвого Головача с таинственным бормотанием топтались. Волхвы здешние. Служители языческого культа. А вон тот высокий старикан, помнится, меня вежливо послал, когда я его попросил нас с Сашкой в будущее вернуть. Шарлатан бессовестный.
Долгожители ничуть не изменились с нашей последней встречи на похоронах вировского боярина. Все те же мрачные, подпоясанные кожаными ремнями долгополые рубахи, длинные мочала бородищ, расчесанные на пробор, перехваченные тесемкой волосы. Иссохшие, коричневые лица в глубоких морщинах напоминали грубые деревянные маски, вырезанные нетрезвым мастером.
Сквозь растворенные врата за тремя жрецами на подворье всыпались еще люди. Десятка два мужиков, несколько баб. Фейсы у всех какие-то напряженные, недобрые.
- Кощунник!
- едва узрев мою скромную персону, которую я и не думал прятать, громко, со злорадным воодушевлением заорал дедка, дробно затряс в воздухе посохом и твердой поступью зашагал в мою сторону. - Попался!
- Кому это он? - повернувшись, быстро спросил я смертельно побледневшего Жилу.
- Тебе, кажись, батька
- И впрямь, - ошалело пробормотал я, заметив направленный на меня длинный указательный палец главного аксакала. - Ну сейчас я этот его палец ему же в задницу затолкаю.
- С волхвами так негоже... - охнул Жила, еще сильнее взбледнул и стал походить на готового расплакаться Пьеро.
- Собирай людей. Живо! - я почти грубо подтолкнул Жилу, расправил плечи и приготовился к трудному диалогу с торговцами опиумом для народа.
Сопровождаемый парой близких единомышленников и толпой почитателей, главный волхв резво приближался. При ходьбе он с глухим стуком втыкал в землю посох, словно внезапно попавший в противоположное время года злой Дед Мороз. Остановились, когда до терема им оставалось шагов двадцать, а до меня - пять. Палец старика снова оказался в деле.
- Вот он! Вот! Держите его, люди! Кощунника держите! Черного волхователя и лихого чародея! На жертвенник его! На жертвенник тащите! Обличил его Волос! Это он падеж устроил!
Ветер раздувал свободно ниспадающие на плечи седые космы, делая Живомира похожим на потустороннее существо демонического толка, не оставляя от его былой благообразности и намека. Надо же, а казался вполне вменяемым дядькой.
Дворовые смешались с городскими, глаза у всех с маленькое блюдце, рты разинуты. Мнутся все позади троих старцев, держать меня как уговаривает Живомир не спешат, выжидают, на меч мой уважительно поглядывают.
- Ты чего так развопился, папаша? - спокойно поинтересовался я. - В тереме дети спят, а ты тут пасть проветриваешь. Трын-травы передозанул что ли? Иди домой, сбитня горячего прими, скоро попустит.
- Ты - чуть не задохнулся волхв, почти полностью выкатив покрасневшие чичи из орбит. - Волос указал на тебя! Волос запросил твоей крови! Явилось мне видение как ты скотину нашу изводишь! Ты должен заплатить животом своим за то, что оскорбил бога злым чародейством!
За три метра от деда реально несло тухлятиной. Так кровью протухшей воняет, когда мясо в холодильнике потечет. Но одежа на нем, вроде бы, чистая да и ран никаких не видно. Надо ему срочно марку одеколона сменить, а то народ тянуться перестанет.
- Раскайся, колдун! Сам взойди на требище, отдай руду свою! Напоим кумира Его твоей кровью и все снова будет ладно как и прежде!
Нормальный ход. Крайнего нашли получается. Тут человеческим жертвоприношением во имя прекращения козьего мора попахивает, а не массовым забоем домашней птицы. Кандидата на эту почетную участь Живомир только что недвусмысленно указал. Надо попробовать его уболтать одуматься, хотя эти фанатичные искры из глаз можно затушить только одним способом.
- У ваших овец инфекция какая-нибудь или отравили чем-то, я здесь при каких делах, старчеЖивоглот? Режешь петухов, вот и режь себе на здоровье, пока оно тебя не покинуло.
- Живомир я! - гневно бухнул в землю посохом волхв.