Хорошо, что теперь она счастлива. Её горящие глаза, когда жених приехал за ней в Гримгост, просить руки одна из лучших вещей, что со мной случались в жизни.
Заставляю себя оторваться от двери и выпрямиться, пока не заснул стоя.
Тащусь через весь холл, забираюсь на винтовую лестницу, ведущую под крышу башни. Впиваюсь пальцами в поручень, почти затягиваю себя наверх. Подъем занимает целую вечность, так трудно отрывать ноги от ступеней. Уже чувствую соблазн уснуть на полпути, прямо там, где придётся.
Какая разница? Всё равно никто не увидит.
Скорей бы заснуть. Рухнуть в постель и провалиться в тёмный колодец сна без сновидений. Это надо сделать как можно быстрей, потому что я уже чувствую, как Час Волка смыкает на моей душе свои голодные челюсти.
Улыбаться. Шутить. Не показывать слабости. День за днём, день за днём, день за днём.
Король не имеет права быть слабым.
Спокойствие и уверенность короля это щит его подданных.
Прятать душераздирающую тоску так глубоко, чтобы даже самому на время забыть.
Но Час Волка срывает все маски.
Я не могу остановиться до тех пор, пока ноги сами не выносят меня на крышу.
Огромная ехидная луна льёт мне в лицо бессердечный голубой свет. Спящий Гримгост далеко под моими ногами в покое и безопасности набирается сил перед новым днём. Мужья обнимают жён. Дети прижимают к себе мягкие игрушки и уютно сопят в своих кроватях.
Зверь рвётся изнутри, я выпускаю его, совершаю оборот.
И запрокинув морду, изливаю пустым небесам свою тоску беззвучным воем.
Я могу себе позволить. Его никто не услышит.
Ничей покой не будет потревожен этой ночью, когда Час Волка рвёт мне душу на части окровавленными когтями.
Нари
Каждую ночь я просыпаюсь в слезах, потому что снова видела всё тот же сон.
Огромная безучастная луна заливает голубым светом крышу ледяной башни, пронзающей небеса. Гигантский волк замер на крыше, силуэт чётко обрисован. С задранной к небу морды срывается душераздирающий вой. Одиночество этого зверя ранит моё сердце насквозь. Но я не могу ему ничем помочь. Это лишь сон. А разве могут оживать сны?
Я просыпаюсь и иду к мольберту.
Ночь тихо стелется над Таарном, ветви деревьев шелестят в приоткрытое окно, ветер приносит ароматы ночных цветов.
Беру в руки кисть и пытаюсь нарисовать.
У меня хорошо получилась Луна я вижу её так
чётко, до мельчайших деталей прямо сейчас у себя за окном, и это выходит быстрее и лучше всего.
Крыша башни тоже удаётся мне неплохо.
Но вот зверь
Прячется, не даётся в руки, никак не выходит правильный силуэт. Я пробую снова и снова, но тщетно. Это расстраивает до слёз.
Морщусь, прижимаю руку к сердцу. Та самая боль, которая со мной с рождения, колет привычной иглой. Я уже наловчилась не обращать на неё внимания, но когда волнуюсь, она впивается как будто ещё глубже.
А эти повторяющиеся сны волнуют меня каждый раз так, что остаток ночи провожу без сна, и потом целый день как пьяная.
Наверное, надо попросить Гордевида сварить сонное зелье. Может, хоть тогда начну нормально спать, и эти сны больше не будут ко мне приходить но потом понимаю, не смогу.
Я хочу продолжать их видеть.
Я хочу продолжать видеть этого зверя.
Мне хочется верить вдруг однажды ночью он перестанет выть вот так, выворачивая мне душу наизнанку?
Глава 3
НариРассвет встречаю, задумчиво сидя за мольбертом.
Солнце золотит край небосвода. Птицы поют так, словно сегодня последний день их жизни.
Какая ирония. Потому что для меня каждый день может стать таким.
Яркий утренний свет проникает в окно и ложится на мой рисунок таким радостным сиянием, что это кажется кощунственным для этого рисунка. Морщусь, встаю с места и решительно задёргиваю шторы. Иду обратно. Вот так лучше.
Ни мне, ни этому Волку не идёт яркий свет. Уж лучше ночью, когда все спят. Днём приходится снова надевать маску и улыбаться, чтобы не тревожить близких. Я никому не рассказывала о своём сне. И о том, из-за чего не сплю ночами. Родителям и так из-за меня достаётся, я знаю, как сильно они переживают обо мне.
Снова смешиваю краски и пытаюсь получить нужный оттенок серебряной шкуры. Мазки краски ложатся неуверенно и как-то криво опять. Мне совершенно не нравится.
Я написала уже столько картин, что ими уставлены и увешаны все стены моей комнаты, из которой я почти не выхожу. Я прожила столько жизней и столько сюжетов, что их хватило бы на несколько человек потому что полёт моей фантазии, это единственное, что спасает в моём вынужденном заточении.
Впервые такое, что рука не слушается. А ведь именно эту картину мне хочется написать хорошо, никогда сильнее ничего не хотела! Как будто, если я её нарисую, смогу приручить этого Волка, и он обретёт, наконец, покой в моих руках.
И вот такая неудача, раз за разом.
Бросаю кисть. Снова выходит полная ерунда.
Боль растекается по сердцу, я тру под грудью и уговаривают сердечко успокоиться и не колотиться так сильно.
Не хватало ещё коньки отбросить из-за сна.
Какая глупая была бы причина.
О моей болезни впервые узнали, когда мне было три года. Родители взяли меня с собой для очень важного и ответственного дела выбирать моего собственного котёнка снежного барса. У каждого ребёнка Вождя Таарна по традиции должен быть собственный барс. Эти величественные звери на гербе нашего Клана. Они для нас лучшие друзья, помощники, верные ездовые животные, охотники, защитники няньки для детей.