Сирота. Последний в роду. Значит, тяжкий груз ответственности за продолжение рода? Или безграничная свобода? И ещё один мощный стимул для коварных врагов завладеть заветным титулом и плодородными землями, если он умрёт, не оставив наследника.
Жгучая боль в груди напомнила о себе с новой силой. Леонард невольно застонал, не в силах сдержать мучительный звук. Пьер встревоженно наклонился над ним.
«Ваша светлость! Вам плохо? Позвать доктора?»
«Нет» прошептал Леонард. «Просто боль. И всё это так странно. Словно я родился заново, но в чужой, незнакомой жизни». Он намеренно позволил голосу дрогнуть. «Мне страшно, Пьер».
Искренность (или её безупречная имитация) возымела действие. Глаза камердинера наполнились слезами сочувствия.
«Всё будет хорошо, Ваша светлость! Мы все здесь, мы поможем Вам вспомнить! Или или научиться жить заново! Главное что вы остались живы!»
Научиться жить заново. Именно так. Лео Виллард умер героем. Граф Леонард Виллар выжил по глупости. Теперь ему предстоит блистательно сыграть роль дурака, который заново познаёт мир, чтобы в итоге перехитрить всех и выжить в новой реальности. И первое правило этой опасной игры: никому нельзя доверять безоговорочно. Даже преданному Пьеру. Даже верному кузену Арману. И в особенности самому себе, со своими современными мыслями и предательскими оговорками.
«Благодарю тебя, Пьер,» тихо произнёс Леонард, прикрывая глаза и искусно изображая крайнюю степень истощения. «Ступай. Я постараюсь уснуть.»
Ему необходимо было остаться наедине с собой. С ноющей болью. С леденящим душу страхом. И с непоколебимой решимостью одержать победу в этой новой, жестокой игре, где ставки неизмеримо высоки его вторая, бесценная жизнь.
Глава 8. Завтрак с Тайнами и Кузен
В комнате пахло воском, травами и чем-то аппетитным? Леонард осторожно повернул голову. На столике у кровати стоял поднос: тонкая фарфоровая чашка с дымящимся бульоном, кусочек белого хлеба и несколько ломтиков запеченного яблока. Рядом серебряный кувшин с водой.
Перед подносом стояла та же служанка, что и вчера юная, с большими испуганными глазами. Увидев, что он проснулся, она вздрогнула и сделала почтительный реверанс, такой глубокий, что ее чепец чуть не коснулся пола.
«Доброе утро, ваша светлость,» прошептала она, не поднимая глаз. «Доктор велел дать вам легкий бульон и печеные фрукты, когда проснетесь.»
«Спасибо» хрипло ответил Леонард, приподнимаясь на локтях. Боль в груди заурчала недовольно, но была терпимой. Он наблюдал, как девушка, не поднимая на него взгляда, осторожно поставила поднос ему на колени, поправила складки одеяла. Ее движения были ловкими, но дрожали от напряжения. Когда она случайно коснулась его руки, отодвигая кувшин, то отдернула пальцы, как от раскаленного железа, и щеки ее залил яркий румянец.
«Интересно», подумал Леонард, отхлебывая горячий, наваристый бульон. Страх? Да, есть. Трепет перед господином? Безусловно. Но под этим Он поймал на себе ее быстрый, украдкой брошенный взгляд, когда она думала, что он не видит. Взгляд не влюбленный, не жадный, как у тех, кто мечтал о его внимании в будущем. Скорее восхищенный. Как будто она смотрела на недосягаемое произведение искусства или героя из баллады. И этот румянец Она тайно влюблена? Но граф Леонард, похоже, не опускался до совращения собственной прислуги. Леонард мысленно отметил этот факт. Хорошая новость: значит, здесь не будет обиженных горничных с историями о невыполненных обещаниях. Плохая новость ее восхищение может сделать её слишком наблюдательной.
Вскоре после завтрака явился доктор Бушар сухопарый, седой мужчина с внимательными глазами и руками, пахнущими лекарственными травами и спиртом. Он терпеливо выслушал жалобы на боль, осмотрел повязку (Леонард сжал зубы, когда старые пальцы осторожно, но настойчиво прощупали края раны), выслушал пульс, посмотрел на язык.
«Рана заживает, граф,» заключил он, не без удовлетворения. «Воспаление спало. Но вы еще очень слабы. Никаких резких движений, никаких волнений. И главное никакого вина, женщин и дуэлей, как минимум месяц!»
Он бросил многозначительный взгляд, явно намекая на причину нынешнего состояния.
«Женщин?» Леонард сделал вид глубочайшего непонимания. «Доктор, я я едва помню свое имя. Какие женщины?»
Доктор хмыкнул, но смягчился.
«Амнезия, амнезия Ну что ж, возможно, это и к лучшему. С чистого листа, ваша светлость.»
Он повернулся к Пьеру, который как тень стоял у двери.
«Смените повязку после обеда, мазь та же. Бульон, печеные яблоки, позже легкая рыба на пару. Ничего острого, соленого, жирного. И покой! Если граф захочет встать только с твоей поддержкой и ненадолго, не раньше завтра!»
«Будет исполнено, месье Бушар,» почтительно поклонился Пьер, запоминая каждое слово.
Доктор собрал свои инструменты и удалился, оставив после себя запах лаванды и настойки. Леонард откинулся на подушки, чувствуя, как пот проступил на лбу после осмотра. Чистый лист Если бы он знал, насколько он чист.
Не успел он перевести дух, как дверь снова открылась. На пороге стоял Арман де Люсьен. Он был одет безупречно, в камзол глубокого бордового цвета, но тени под глазами выдавали бессонные ночи. Его взгляд сразу нашел Леонарда, оценивающий, напряженный.