Ярк дёрнулся так, словно его ударили, и инстинктивно спрятал руки за спину. Попал.
Вон, у вас руки обожжены, продолжил я, указывая подбородком на его запястья. Характерные следы магического ожога. Видно даже под манжетами покраснение идёт выше. Вы потрогали артефакт, и он, естественно, начал на вас реагировать. Там была запечатана энергия, которая, видимо, показала вам меня. Это был остаточный след от ритуала снятия якоря. Вы почувствовали это, испугались, бросили его, приехали сюда доложить графу. И тут вам сообщили, что я очнулся. И вы, как солдат, привыкший видеть причину и следствие, само собой, связали эти два события. Так?
Он молчал, хмуро глядя на меня. Его молчание было громче любого признания.
Так, ответил я сам за него. По лицу вижу. Видите, Георгий Александрович? Нам даже не надо ничего говорить, чтобы понимать друг друга. Мы отличная команда.
Ярк молчал ещё несколько секунд, переваривая свой полный и безоговорочный проигрыш. Затем он криво усмехнулся. Это была не улыбка проигравшего, а скорее уважительный кивок одного профессионала другому.
Ладно, будем считать, что мы друг другу во всём признались. Вы хорошо рассказали, всё примерно так и было.
Он понизил голос, и в нём появилась новая, тревожная нотка.
Только там была ещё одна деталь. Когда артефакт активировался, он не просто обжёг мне руки. Он
Резкая, пронзительная трель телефона прервала его на полуслове. Ярк достал аппарат, глянул на экран, и его лицо мгновенно стало жёстким.
Простите, это срочно, он отошёл в сторону. Да? Что? Сейчас буду.
Он убрал телефон и повернулся ко мне.
В другой раз, Святослав, кивнул он мне. А сейчас нужно бежать.
И удалился прочь из палаты Ливенталей.
А вот это уже было интересно. Какая деталь могла быть важнее магического ожога и моего чудесного исцеления?
Что он увидел? Что почувствовал? Солдат хранил ещё один секрет, и, судя по его виду, этот секрет был куда важнее некромантии.
Не успел Ярк отойти, как зазвонил и мой телефон. На экране высветилось: «Глафира Степановна».
Святослав Игоревич? раздался в трубке строгий, не терпящий возражений голос старшей медсестры. Где вы? Вам нужно срочно прибыть в отделение!
Что случилось?
Новый заведующий, Фёдор Андреевич Рудаков, решил собрать всех на знакомство. Обеденная планёрка через десять минут. Не опаздывайте!
Рудаков. Так, значит, Бестужев всё-таки продавил своего кандидата. Граф не стал бы ставить на такую ключевую позицию простого исполнителя. Это было ожидаемо.
Значит, Рудаков не просто новый заведующий. Он глаза и уши графа в моём отделении. Его личный надзиратель.
В ординаторской собрался почти весь коллектив терапевтического отделения.
Атмосфера была как в стае, которая потеряла вожака и теперь с тревогой ожидает появления нового.
Костик нервно теребил стетоскоп, его глаза бегали по сторонам. Волков, лишившийся своего покровителя Морозова, стоял в углу с кислой миной обиженного ребёнка, у которого отобрали любимую игрушку.
Наши взгляды на мгновение встретились, и он тут же злобно отвернулся, делая вид, что разглядывает трещину на стене.
Ещё двое ординаторов о чём-то тихо шептались. Варвара, сохраняя внешнее спокойствие, пристроилась у окна, но я видел, как напряжены её плечи.
Дверь открылась точно в назначенное время ни секундой раньше, ни секундой позже.
Вошёл новый заведующий.
Фёдор Андреевич Рудаков выглядел как хитрый лис, который по какой-то прихоти судьбы надел докторский халат. Рыжеватые, с проседью волосы
были аккуратно зачёсаны назад, открывая высокий лоб.
Острый нос, тонкие, плотно сжатые губы и пронзительные серые глаза, которые не просто смотрели, а сканировали, каталогизировали, оценивали. Это был не врач. Это был разведчик в медицинской униформе.
Коллеги! он расплылся в улыбке, которая не дошла до глаз. Рад познакомиться!
Его взгляд быстро скользнул по присутствующим, не задерживаясь ни на ком, и нашёл меня. Он не просто остановился. Он заякорился.
Вы, должно быть, знаменитый доктор Пирогов? спросил он, не переставая улыбаться.
Слово «знаменитый» он произнёс с особым, едва уловимым нажимом.
Наслышан, наслышан, продолжил он, не дожидаясь моего ответа. Спаситель графа Ливенталя, победитель главврачей, гроза невинных девушек!
Он знает. Слишком много знает. Эта информация не из больничных сплетен. Она из личного доклада графа.
Бестужев не просто благодарен. Он насторожен. И Рудаков его инструмент. Скальпель, посланный выяснить, кто я лекарство или опухоль.
Просто делаю свою работу, ответил я нейтрально. Первое правило игры с провокатором: никогда не показывать, что его уколы достигли цели.
О, не скромничайте! Рудаков картинно всплеснул руками. Кстати, коллеги, чтобы не откладывать в долгий ящик, сегодня вечером устраиваю небольшое «проставлялово» тортик, чаёк, знакомство в неформальной обстановке. В семь часов в столовой. Жду всех!
Классический приём. Снизить бдительность, понаблюдать за неформальным общением, выявить связи и слабые места. Он не знакомится. Он проводит рекогносцировку.
Варвара, подошедшая ко мне и стоявшая теперь рядом, наклонилась ко мне и прошептала: