Вспоминания о подобных случаях я погасил сразу. Незачем себя мучить. Сейчас не до этого.
Вы, я слышал, наш новый оценщик, нарушил тишину Мстислав.
Да. Старый вас обманывал.
Торговля честной не бывает, хмыкнул сталкер. Он хотя бы больше давал, чем торгаш у Вепря. Там вообще беда И это Спасибо вам, господин Зодчий. Если бы не вы, то, наверное, мы бы там все остались. Не сдюжила бы Тень с тем поганцем, не сдюжила. Она девка бойкая, но вы же всё сами понимаете
У меня к тебе будет одна просьба, сказал я Мстиславу.
Всё что угодно, ваше благородие. Я вам должен. Да что там, вся деревня вам должна.
Мне нужно порченое золото.
Глебов нахмурился, осторожно потушил окурок и бросил его в урну рядом.
Сколько нужно?
Чем больше, тем лучше.
Простите, ваше благородие, но зачем оно вам? Оно же мусорное.
Это моё дело. Сможете?
Сталкер пожал плечами:
Хорошо, посмотрим, конечно. Так-то обычно сразу отбрасываем. Что-то иногда Тихону в Комаровку привозим, кузнец тамошний, когда он просит для Олежки. Всё сделаем, ваше благородие.
Мстислав задумчиво почесал нос, но с каждым мигом всё больше и больше преисполнялся воодушевлением:
Делянку пошебуршим, но не в ближайшие дни, ваше благородие. Она у нас в домике одном, в пригороде Влодавы. Там барахла такого порядочно!
Он поник:
Но идти просто некому сейчас, ваше благородие. Не стоит мужикам пока в Изнанку соваться, сами понимаете. Выйти должна скверна.
Понимаю. Но рассчитываю, что не забудете.
О, не переживайте, просиял он и покачал головой:
Ума не приложу, для чего это может вам понадобиться. Неужто польза есть какая?
Я не ответил, а сталкер продолжил:
Так-то Олежка из него иконы красит, но так это же Олежка. Да и отец Игнатий его привечает, такие ведь не все. Вон, в Каменке церква стоит, там от его икон как чёрт от ладана отмахиваются. Местный священник очень не любит их. Один мужик купил у Олежки икону, она ж чудодейственной считается у нас, так беднягу чуть от церкви не отлучили. Мол, не должно быть скверны в облике святых. А золото-то его на образах цвет иной имеет. Нехороший.
Он понял, что уклонился от разговора и торопливо произнёс:
Услышал вас, господин Зодчий. Притащим, и мужикам скажу, чтобы приглядывали.
Отлично. Поправляйтесь.
Спасибо, ваше благородие.
Я кивнул ему и попрощался, проследовав в саму церковь.
Внутри было тесно. Слева и справа тянулись тяжёлые покрывала, занавешивающие ниши, а в конце этого тканевого коридора на алтаре горело несколько свечей, а за ним расположился иконостас. Здесь было десятка два икон, не меньше. От мощи чуть закружилась голова, и я зашагал к источнику, пытаясь просто представить, что можно сделать с таким запасом силы, если дотянуть сюда Конструкт.
Задрал голову, изучая лики святых. Невероятный фон, и чудодейственная аура. Люди в этих двух деревнях нашли оружие против Скверны, и сами об этом не догадывались. Можно только поблагодарить недалёкого церковника из той деревни, про которую сказал Мстислав. Удивительно, что слава о семье мастеров оказалась слабее воли глав соседних приходов. Но мне это только на руку.
Слева за покрывалом кто-то закашлялся, а когда я оказался перед священными образами, то с противоположной стороны появилась женщина средних лет, с подносом в руках.
Где мальчики? спросил я у неё, с трудом оторвавшись от икон.
Она не ответила, но взгляд, брошенный ею, я перехватил. Повернулся и пошёл к затянутой нише.
Ваше благородие, ваше благородие, испуганно поспешила за мной женщина. Не надо, пожалуйста.
Я отдёрнул покрывало и уставился на лежащего паренька с выпирающими клыками. Тугие ремни притягивали тело мальчика к доскам, не позволяя тому шевелиться. Кажется, когда я видел его в прошлый раз, зубы, всё-таки, были чуть больше. А значит, шанс есть.
Игнат, если я правильно помню имя мальчика, вдруг дёрнулся. Глаза парня были закрыты, но под веками туда-сюда сновали зрачки. По телу прошла ещё одна судорога.
Сила Господа излечит его, ваше благородие. Прошу вас, не трогайте малыша, жарко зашептала перепуганная женщина. Прошу вас! Ой, что же делается Господин Зодчий, умоляю. Не сообщайте им!
Я присел у топчана, изучая парня. Скверна была внутри, и это чувствовалось, но её однозначно стало меньше, чем вчера. Значит, выкарабкается. Если бы осталась прежней или, что хуже, увеличилась, то пришлось бы устранять нарастающую угрозу.
С сердца камень свалился от облегчения. Но всё-таки дело шло не так хорошо, как хотелось. И я сразу понял, почему: над топчаном парня висела ещё одна икона. С Эхом, с хорошим Эхом, но совсем без ауры, борющейся со Скверной.
Чья работа? кивнул я на неё.
А? не поняла женщина.
Я поднялся, бережно взял реликвию. Покрутил в руках изучая.
Господин Зодчий, рядом с нами появился один из сталкеров, отдыхавший в соседней отгороженной «келье». Господин Зодчий, мы выходим его. Пожалуйста, не сообщайте
Позовите отца Игнатия, поморщился я. Я не собираюсь ничего никуда заявлять.
Женщина тут же облегчённо перекрестилась.
Я сейчас, сейчас, пробормотал сталкер, пошаркал к выходу из церкви. И когда встревоженный священник вернулся из своего цветника, я показал отцу Игнатию странную икону.