Опять тебя одну ждём. буркнул Эмилий, впрочем этим его недовольство и ограничилось.
В коридоре первого этажа правого крыла в две шеренги стояли заспанные слуги и служанки, человек пятьдесят, Люсильда пристроилась с краю, встав в задний ряд. Как младший управляющий отрывается на недотёпах, она не слушала, ей
было о чём поразмыслить и без этого.
Виконт Сергий Оланский так звали того, кто по словам баронета Риккарна, опозорился со взятыми на себя обязательствами на том самом балу, где попытались убить её господина, кто получил огромные деньги от начальника тайного сыска и хотел их вернуть, но виконт Виктор распорядился канцелярии не проводить этот возврат через казначейство. Драхмы, тысячи драхм, оставили Оланскому, и баронет Степ, скрипуче посмеиваясь, убеждённо сказал, что тот обязан довести свою работу до конца. Люсильда не только поняла, какая работа имеется в виду, но и выяснила его имя того, кто если даже лично и не стоит за организацией покушения, то точно знает, кем оно совершалось.
Позавчера прилетал голубь из готлинского монастыря, её господин уже отправился в путь, сюда, в столицу, налегке. Значит, скоро прибудет. Чем раньше Ригер узнает о виконте Сергии Оланском, тем лучше люди неллеров смогут обеспечить въезд в Рансбур аббата Степа.
Мне после обеда надо будет отлучиться в лавку. сказала она Эмилию, когда прислуга, получив задания, отправилась их выполнять. Баронет попросил купить кое-какие зелья
Опять врёшь, Люси? глянул исподлобья управляющий. У господина Риккарна свои слуги на это есть, чтобы по лавкам бегать. А вот я у него спрошу.
И спроси. нагло улыбнулась Люсильда, прекрасно зная, что Эмилий, чьё царство не распространялось дальше подсобных помещений первого этажа дворца, даже просто показаться на глаза столь важному сановнику ни за что не решится, ему хватило того раза, когда присланный баронетом гвардеец нещадно отлупил его мечом в ножнах. Сходи, спроси. Зачем я тебе врать буду?
Ладно, плутовка. вздохнул управляющий. Сходи. Только сначала пересчитай все простыни и найди уже наконец, кому отправили пододеяльники в любимых расцветках графини Эжен, иначе с нас со всех шкуру спустят.
А я уже нашла. обрадовала Люсильда. Вчера ещё. Просто, сказать забыла.
Глава 14
Тяжела участь изгнанника. Он к ней привык, но не смирился, и кажется пришло время действовать, чтобы вернуться в королевский дворец Кранца, из которого ему пришлось уехать почти пятнадцать лет назад ещё при жизни Петра, старшего брата.
Эдгар, этот никчёмный племянник, довёл свою страну до разорения, смут и полураспада, а подданных до обнищания. И хотя войны с соседями ему удавалось пока выигрывать, но ситуацию это нисколько не исправляло, даже становилось хуже, ведь сражения проходили на землях Кранца, приводя их к ещё большему опустошению.
Условия же мира, которые удалось получить послам Эдгара, не позволили хотя бы наполовину компенсировать затраты, понесённые казной для отражении агрессии Виргии, Габарии и Ахорских герцогов.
Конечно, сорокадевятилетний принц прекрасно понимал, что прямой вины его старшего племянника в ухудшающемся положении страны нет, всё началось ещё при его отце, но Филиппу так удобней было думать. Удобней и выгодней. Всё же для затеянного им заговора нужно оправдание. Не так-то легко выступать не просто против короля, а против главы своего рода. Впрочем, принц и здесь считал, что поступает правильно. Для Саворской династии смена главы пойдёт лишь на пользу.
Филипп поморщился. До распахнутого окна спальни, у которого он стоял, донеслись пьяные выкрики. Возвращавшиеся из плаваний моряки привычно гуляли всю ночь напролёт, и городской страже приходилось по утрам прогонять их обратно в порт.
Гумбль находился на берегу океана, и, хотя Жёлтый дворец, купленный прежним кранцевским королём Петром Третьим для изгнанного младшего брата, находился ближе к центру верцийской столицы, сюда долетали запахи моря, а крики чаек, деливших добычу у рыбных причалов, не давали спокойно спать по утрам.
Резиденция изгнанника была дворцом только по названию. Она больше походила на особняк, пусть и крупный, П-образный, в три этажа. По сравнению со дворцом, где Филипп родился, вырос и жил, её можно считать лачугой серва. Ну ничего, скоро всё изменится.
Ты опять встал рано. сказала Катарина, зевая и потягиваясь в постели.
А когда было по другому, Кати? улыбнулся он оборачиваясь к жене и отходя от окна обратно к ней. Сама ведь не захотела возвращаться в свою опочивальню. Вот и смирись.
Редко среди аристократических семей муж и жена часто проводили ночи вместе, но Филипп и Катарина делали это почти всегда. Пётр Третий как-то пошутил, что его брат единственный в роде Саворских, кто женился по любви. Он даже не понимал
в полной мере, насколько прав.
Младший принц, не притязающий тогда на трон, получил в супруги не кого-то из дочерей иноземных монархов, а представительницу герцогского рода Ормайских, кузину нынешнего правящего герцога Конрада. Так совпало, что и выбор отца, и желание самого Филиппа по воле Создателя совпали.
Да, Катарина не принесла в род Саворских ни земель, ни больших богатств, зато она была сильнейшей магиней, имея в источнике двадцать пять оттенков, и сыновей родила с большим даром. У семнадцатилетнего Гарри оказалось девятнадцать, а у младшего, пятнадцатилетнего Ольгерда, и вовсе двадцать две энергии в магическом ядре.