Ваше преподобие, вот, первый том ваших историй. протянул библиотекарь первый том моих сказок. Как вы и велели, на пергаменте с обложкой из воловьей кожи, украшено серебром.
Ну-ка, давай, давай, посмотрим. отрываю задницу из кресла. Хоть мне и не по чину так делать, да надо же уважить старика, шестьдесят пять лет всё-таки. Даже после моего омоложения выглядит на полтинник. Сколько, говоришь, экземпляров обложки сделали?
Десять, как приказано. по моему знаку он сел сбоку приставного стола. Остальные ничуть не хуже, чем этот. Если одобрите, начнём переписывать текст. На описки я сам трижды проверял. Отсутствуют.
Ну, да, описаться
можно, ошибиться нет, раз тут, как слышишь, так и пишешь.
Ого, какой увесистый. с удовольствием взвешиваю на руке. Фунта три, не меньше. «Поучительные и занимательные истории дальних стран, собранные милордом Степом Неллерским, настоятелем Готлинской обители», зачитываю вслух и сажусь на место.
В моём родном мире десять экземпляров это ни о чём, здесь же такой тираж для первого тома считается очень большим. Нисколько не сомневаюсь, что сказки разлетятся вмиг. Потом все подряд начнут копировать, воровать у меня интеллектуальную собственность.
А сам-то я разве не обокрал? Тут у меня и народные сказки, и некоторые Андерсена или братьев Гримм, и даже один сказ Бажова. Перро, Линдгрен, Носов и прочие в дополнение к уже обворованным мною появятся в следующих томах, и так фолиант вон какой тяжеленный, куда там тем книжонкам, которые я сестрёнкам подарил. Тут ещё ведь и пишут крупными буквами, как для полу-слепых. Зато читать легко.
Просмотрите? библиотекарь чего-то волнуется.
Сейчас при тебе полистаю, да верну. успокаиваю. Доверяю. Всё будет хорошо, уверен.
Собственно, после ухода брата Валерия завершился второй пункт моего ежедневного регламента, а именно, работа с документами. Теперь обеденная трапеза и выезд на земли монастыря. Поочерёдно навещаю объекты строительства и производства. Сегодня я ещё и отвезу своих будущих диверсантов на заимку тут неподалёку, в миле от пасеки. Слишком уж много вопросов возникает в головах братии, когда они видят занятия, проводимые бывшим сержантом Добнесом. Пусть и место я для этих тренировок подобрал неприметное, между стеной и птичником, да разве от монахов в монастыре что-нибудь скроешь, они у меня любопытные чрезмерно и наблюдательные.
Сергий! зову секретаря.
Опять забыл, что у меня же теперь колокольчик устроен, дар Валдая. Дёргаю за шнурок позади кресла. Появившемуся помощнику велю накрывать стол.
Девчонок я отпустил в Готлин с Карлом и лейтенантом сыска. Первый нанесёт визит вежливости от нашего лица графу Олегу, а на обратном пути и к баронессе Корманс, с соседями отношения нужно поддерживать, а второму необходимо встретиться со своей агентурой, Юльку же с Ангелиной просто отпустил. Терпеть не могу рядом с собой жалкие натянутые улыбки, когда я вижу лица, и кислые рожицы, когда мои девушки уверены, что я их не замечаю. Понятно, привыкли к городской-то жизни. Готлин конечно не равноценная замена Неллеру, тем более Рансбуру, но всё же пусть пару-тройку дней раз в две недели там развлекаются, я так решил. К тому же, у них тоже ушки и глаза имеются, что-то услышат, что-то увидят. Любая информация лишней не будет.
Обедаю в гордом одиночестве. Мог бы миледи Алису пригласить, Эрика Ромма или милорда Герберта Вилкова, второго лейтенанта, да пусть занимаются ротой, пока их капитан в отъезде. На стол подаёт кухонная девчонка из новеньких, недавно нанятых. Вроде чистенькая и аккуратная, меня устраивает, и ладно.
Мне с вами? интересуется Сергий, когда я отправился одеваться в дорогу.
Нет, зачем? отказываюсь от его сопровождения. Ты у меня, что муравей, и так всё время работаешь. Отдохни пока. И это, не обижайся, что я иногда позволяю себе срываться на тебя по мелочам
Ну что вы, ваше преподобие. вскинулся он, будто охотничья собака, почуявшая дичь. Я каждый день молюсь Создателю, что он дал мне счастье служить вам.
Приятно, чёрт возьми. Басню про ворону и лисицу хорошо помню, собираюсь тоже её когда-нибудь публиковать, о том, что поддаваться лести не стоит, хорошо знаю, но вот ничего с собой поделать не могу. Да и никто не может. Всем добрые слова приятны, особенно, если они от души и справедливы.
Во дворе монастыря обычная рабочая обстановка, все заняты делом, да если бы даже и бездельничали, при моём появлении всё равно бы подхватились и показывали старание. В кузне стучат, в птичниках квохчут, в конюшню таскают новое сено для подстилок взамен вынесенного, в коровниках ворота нараспашку, проветривают, пока стада на выпасе, тишь только в ткацкой и прядильне, ну там и шуметь особо нечему, разве что рабыни сплетничают во время работ, но за стенами не слышно, тем более, они у меня кирпичные.
У маслобойни и сыроварни на кого-то ругается брат Георг. Ого, крепкий подзатыльник от него тощему парню, вижу, достался. Значит, этот крепостной виноват. Мой управляющий зря никого не наказывает и не лупит, спокойный, уравновешенный характер, не чета преднастоятелю Михаилу.
Вышедшая из двери в подсобку кухонная девка, увидев меня, тут же скрылась обратно. Вот это мудро. Подальше от начальства, поближе к кухне правильная философия, я на себе во время службы в армии проверил ещё в прошлой